— Тогда, учитывая возможность будущей продажи, я несколько снижу расценки, — говорит Винс. — В соответствии с так называемой рыночной корректировкой.
— Пробовал он продать вам кровать?
— Не-ет, — тянет Винс. — Ее бы я сам купил для себя! Кровать эта…
— Сгорела дотла.
— Какая жалость!
— Значит, проверите цены, сделаете это для меня, а, Винс?
— Конечно, — говорит Винс. — Только дайте мне день-другой.
— Столько, сколько вам потребуется, только чтоб все было выверено.
— Могу я угостить вас капучино?
Неужели в наши дни люди разлюбили простой кофе? — думает Джек.
— Мне лучше поторопиться, — говорит он. — Того и гляди дождь пойдет.
— Можете взять с собой.
Джек встает и пожимает ему руку. Уже направляясь к двери, говорит:
— Послушайте, Винс, вы помните вечер пожара?
Винс заметно вздрагивает:
— Кто ж не помнит?
— Вам казалось тогда, что мир катится к черту?
— Не знаю, как насчет всего мира, — говорит Винс, — но что катится к черту наш мир, мне тогда точно казалось.
— Угу.
Наш мир катится к черту.
65
У Летти дель Рио болит голова.
А болит она по причине, по которой, как она знала, она и должна болеть — она сидит в каморке у Дяди Нгуена и разговаривает с ним.
— Из разговоров полицейских, — говорит Дядя Нгуен, — я знаю про эти дела.
Он красив, этот старый черт, думает Летти: копна серебристо-седых волос, глаза блестят, кожа лоснится. Фунтов на тридцать похудеть не мешает, но ему и это к лицу. И одет хорошо — сливочного цвета рубашка поло от Кельвина Кляйна поверх белых брюк.
— Тогда, может быть, вы мне поможете, — говорит она.
— Это можно, — говорит он. — Сложные это дела.
— Очень сложные.
Ее раздражает, что взгляд Нгуена устремлен поверх ее плеча. По телевизору играют «Энджелс». Эдмондс готовится бить, один игрок в ауте, другой на восьмой базе.
Лучше бы я тоже смотрела игру, думает она.
— Значит, Тран и До? — переспрашивает Нгуен.
— Тран и До.
И так уже восьмой раз.
— Пропали? — спрашивает он.
Ее голову словно иголками колют.
— Пропали, — говорит Летти.
— Кто заявил о пропаже? — спрашивает Нгуен.
— Мать Томми До.
Нгуен провожает взглядом мяч, потом переживает увиденное, потом повторяет:
— Мать Томми До.
Летти думает, уж не кровоизлияние ли у нее в мозгу. Резко обернувшись, она уменьшает громкость звука у телевизора и говорит:
— Дядя Нгуен, разве мы не сможем разобраться во всем этом дерьме?
Нгуен улыбается:
— Два копа? Два копа должны суметь разобраться в этом дерьме.
— Вот и хорошо, — говорит Летти. — Тогда перестаньте держать меня на коротком поводке. И пожалуйста, бросьте повторять за мной каждое мое слово. Я знаю, что вы контролируете здесь все. Знаю, что в Маленьком Сайгоне никто и поссать не смеет, не спросив сперва у вас, можно ли расстегнуть ширинку. Я это знаю доподлинно, так что доказывать обратное бессмысленно. Договорились?
Нгуен кивает, признавая правоту ее слов.
— И я знаю, что вы должны знать что-то об этих двух парнях.
— Знаю, что они живут по соседству.
— И были связаны с разборкой машин на запчасти.
— На запчасти?
— Ну хватит вам! — вспыхивает Летти. — Я сегодня задержала пятерых ребят, притворявшихся, что они и слыхом не слыхивали о Тране и До, а мне отлично известно, что Тран и До работали вместе с ними.
Для Нгуена это не новость, о рейде, предпринятом Летти, ему донесли еще раньше, чем она покинула мастерскую. Нгуена злит, что одно из его предприятий лопнуло, что он потерял часть дохода, а к тому же еще должен вносить залог, беря на поруки выводок глупых неоперившихся птенцов.
Летти дель Рио знает, что уже к тому времени, как она, сидя в машине, глотнет таблетку болеутоляющего, Дядя Нгуен начнет дергать за все веревочки и нажимать на все кнопки. У нее хватает ума понимать, что ответа на свой вопрос у Нгуена она не получит. Целью ее визита было слегка подпалить его толстую и так уютно примостившуюся на стуле задницу и посмотреть, во что это выльется.
Пусть на этот раз у него заболит голова для начала.
66
Джек подъезжает к торговому пятачку Монарк-Бэй и глядит по сторонам в поисках аптеки. Времени это занимает немного, так как аптека здесь всего одна, и через минуту он уже стоит возле прилавка аптекарши.
— Я за лекарством по рецепту, выписанному Памеле Вэйл? — говорит он. Говорит с вопросительной интонацией, потому что этого требует южнокалифорнийский этикет. Подразумевается: «если вы не имеете ничего против».
— Вы член семьи? — осведомляется аптекарша.
Она молода и хороша собой, и ее рыжие кудри хорошо смотрятся на фоне белого халата. На бэдже указано, что зовут ее Келли.
— Я нечто вроде ее личного секретаря, — говорит Джек.
— Подождите минутку, — говорит Келли и нажимает клавиши компьютера. Потом спрашивает: — О каком рецепте идет речь?
— Снотворное?
— Валиум, — подтверждает Келли. — Но по этому рецепту лекарство уже взято.
— Правда?
— Да. Три дня назад, — говорит она. — Нового рецепта нет.
— Вот-те на! — говорит Джек.
— Простите, — говорит Келли. — Она что, очень рассердится?
— Вернее будет сказать, расстроится.
Келли демонстративно хмурится, но потом спрашивает:
— Она пробовала мелатонин?
— А это что такое?
— Он в свободной продаже. А вырубает крепко. И совершенно натуральный.
— Здорово.
— Вам стоит это испробовать.
— Мне?
— Конечно.
Джек качает головой:
— Я сплю сном младенца.
— Как это, должно быть, приятно!
Потом Келли говорит:
— Не хочу вас огорчать, но, по-моему, вы не единственный ее личный секретарь.
— Не единственный?
Она наклоняется через прилавок:
— Тот парень покрупнее вас будет.
