Он даже не чувствует, как Джек выхватывает у него пистолет, ему очень больно, но новый удар по носу, от которого кость ломается вторично, он все-таки ощущает.
Тедди стоит на подъездной дорожке на коленях, и его дружки собираются было прийти к нему на помощь, но застывают, когда Джек, наставив на них пистолет, с угрозой в голосе говорит:
— Да?
Они любят Тедди, но не настолько, чтобы принять за него пулю, а с этого полоумного станется расстрелять их всех. Поэтому, похоже, Тедди остается в одиночестве.
Довольно грустном одиночестве, потому что подъездная дорожка залита кровью, у него выбита парочка зубов, а кровь из носа все льется и льется.
Что взять с кретина, думает Джек, ведь только полный кретин, собираясь кого-то застрелить, подходит к нему на такое близкое расстояние. Чтобы застрелить кого-то, надо стрелять с того места, где он тебя не может достать. Иначе зачем носить оружие? Ну да ладно…
Он волочит Тедди по подъездной дорожке, время от времени пиная его ногой под ребра и в такт ударам говоря:
— Дам тебе на будущее совет, Тедди. Не стоит — удар — вредить — удар — дорогим мне людям! — Удар. — Усвоил — удар — это?
Он волочит его, пока голова Тедди не оказывается в гараже, тогда он нажимает кнопку, и дверца гаража опускается, придавливая шею Тедди так, что последующий разговор он ведет, обращаясь в основном непосредственно к голове Тедди.
Испытывающей сильную нехватку кислорода.
Джек думает, что в прошлый раз, когда он взял Тедди в оборот, он сожалел об этом целых двенадцать лет.
Что ж, думает он, может, и теперь мне предстоит двенадцать лет об этом сожалеть.
105
— Совсем как когда-то, помнишь, Тедди? — говорит Джек.
— Пошел ты!
— Ты был на задании сегодня утром, — говорит Джек.
— Нет.
Джек давит на дверь гаража. Сильно давит. Кажется, голова Тедди вот-вот отделится от туловища.
— Ладно, был! — выкрикивает Тедди. — Но это неофициальное признание. Меня подрядили.
Джек слегка отпускает дверь.
— Кто тебя послал?
Тедди плотно сжимает челюсти.
Джек надавливает. Повторяет вопрос:
— Кто тебя послал?
— Двое русских.
— Ты же прихвостень Кэззи. А он армянин, — говорит Джек. — При чем тут русские?
— Они его купили. Подмяли под себя.
— Ники Вэйл, — говорит Джек.
— Что «Ники Вэйл»?
— Ты знаешь его.
— Слыхом не слыхивал ни о каком Ники Вэйле.
Джек опять надавливает на дверь.
— Ники Вэйл?
— Имя я слышал, — говорит Тедди. — И разговоры о нем. Большой человек он вроде. Над всеми хозяин. Capo de tutti Capi.
[30]
Крестный отец, мать его. Кэззи говорил, что он был в отъезде, а теперь вернулся.
— Это ты его дом поджег?
— Нет.
Но Тедди усмехается. Насколько это возможно с шеей, придавленной двухсотфунтовой гаражной дверью.
— Что тебя так веселит, Тедди Кул?
Тедди теперь уже смеется в открытую:
— Мы уделали тебя, дубина, твоя «Жизнь и пожар в Калифорнии» нам теперь подметки лижет!
— Ты рылся в моих бумагах, — говорит Джек. — Кто провел тебя в компанию?
— Да откуда мне знать?
— Сандра Хансен? ОСР?
— ОСР… Микки Маус… Откуда мне знать-то?
— Том Кейси?
— Не знаю.
Джек давит на дверь.
— Не знаю я! — хрипит Тедди. — Хоть выдави мне все мозги, разбросай их по гаражу так, чтоб потом санитарной инспекции мыть гараж пришлось, — все равно не знаю! Кто-то да провел, потому что уе…ли мы тебя, ищейка шерифская. Армяне, русские, да кто угодно, уе…ли тебя, Джек!
— А Сколлинса ты поджег? — спрашивает Джек.
— Может, и я, — говорит Тедди. — Да тебе-то что до этого? Ты угодишь в тюрьму еще до меня.
— Узнаю старика Тедди Кула, — говорит Джек. — Подбросить намоченные в керосине тряпки и зажженную спичку. Ты все такой же, Тедди, никак не вырастешь, не повзрослеешь. И мы с тобой все в той же позиции — ты хнычешь, а я тебя колошмачу!
Джек чуть отпускает дверь.
— Кто отдал приказ убить того старика, Тедди?
— Какого еще старика?
— Порфирио Гусмана, двенадцать лет назад.
— А-а, тот старый хрен! — Он глядит на Джека и улыбается. — Кэззи сказал, что ему это его босс велел. Вот Кэззи и поручил это мне. И ничего ты тут поделать не можешь, ищейка шерифская.
Сложность в том, что Тедди Кул прав. Насрать, не имея говна, затруднительно.
У тебя имеется свидетель, что в ночь пожара Ники возил туда-сюда мебель. Тот же свидетель утверждает, что Ники, вопреки его записанному показанию, на месте пожара присутствовал.
Но если воспользоваться этим свидетелем, они его убьют.
Déjà vu.
[31]
Имеются остатки подделок.
Ага, образцы тоже были. А что с ними стало?
Ты знаешь того, кто изготовил подделки.
Все это сгорело.
Хорошо. Имеются два пропавших вьетнамца, управлявшие фургоном с мебелью. Имеется попытка покушения на полицейского, расследовавшего дело о пропавших вьетнамцах.
И нет ничего, чтобы увязать это с Ники Вэйлом.
Джек оглядывает внутренность гаража и замечает канистру с бензином. Выливает на пол содержимое канистры под вопли Тедди. Последние капли Джек брызгает на голову Тедди. Несколько капель просачиваются вниз через дверь.
Джек садится на корточки возле Тедди:
— Что сделал Ники с мебелью?
— Какой еще мебелью?
— Черт, куда это я спички задевал?
— Ни о какой такой мебели, черт тебя дери, я ничего не знаю!
Тедди не врет. Он слишком напуган, чтобы врать.
— Дай мне что-нибудь, Тедди, — говорит Джек. — Что-нибудь, чем бы я смог воспользоваться.
Тедди думает. Джек видит, что он взвешивает, что страшнее. На одной чаше весов его страх перед Ники Вэйлом, на другой — страх сгореть заживо. Джек знает, что сумеет победить Тедди, потому что пламя грозит Тедди уже сейчас, а Ники — это пока что абстракция, а в абстракциях он не силен.
