— Но Каина-то зачем убрали? — задумчиво проговорил
Рэндом. Проглотив кусок, он сам же и ответил на свой вопрос: — А затем, чтобы
после того, как разделаются с тобой, власть перешла бы к детям Клариссы.
Знаешь, я вдруг подумал, что Блейз, может быть, еще жив, а он-то по очередности
следующий. Ведь его тело так и не нашли. Я вот что думаю: во время твоей атаки
на Амбер он перескочил по Козырю к Фионе и принялся снова собирать войско в
Тени, будучи уверенным в том, что ты непременно падешь от руки Эрика. В конце
концов он приготовился к очередному шагу. Его союзники убили Эрика и совершили
покушение на тебя. И если эта компашка действительно сговорилась с тварями с
черной дороги, то самое разумное сейчас для них — готовить оттуда новую атаку.
Блейз мог бы поступить точно так же, как в свое время ты, — явиться в последний
миг, отбить нападающих и войти в Амбер. Вот и все: и очередность соблюдена, и
сила доказана. Все просто. Только... ты уцелел, и Бранд вернулся. Если верить
тому, в чем Бранд винит Фиону, все сходится, все укладывается в их
первоначальный план.
— Может быть. Я спрашивал Бранда насчет Блейза. Он не
исключает такой возможности, но сказать наверняка не может. Или не хочет. Лично
я думаю, что он врет.
— Почему?
— Понимаешь, Бранд, может быть, подумывает отомстить за
свой плен и покушение на него. Ведь убери он Блейза, он двух зайцев разом
убивает: отомстит за себя да еще избавится от соперника. Видимо, он
рассчитывает на то, что я приму обрисованную им картину черной дороги.
Уничтожение бывших приспешников и победа над тварями с черной дороги выставят
Бранда в неплохом свете, особенно если учесть его добровольное признание.
Наверное, он надеется, что тогда у него появится шанс.
— Значит, тебе тоже кажется, что Блейз еще жив?
— Есть такое. Да, — кивнул я, — пожалуй.
— А в чем они сильны, кстати?
— У них образование получше. Что-то вроде аспирантуры.
Фиона и Бранд вертелись около Дворкина, в то время как мы, все остальные,
предавались полному набору страстей в Тени. Как следствие, в применении
первооснов они всех нас переплюнули. Эта компашка больше нас знает о Тенях и о
том, что лежит за их пределами, и об Образе, и о Козырях. Потому-то Бранду и
удалось вызвать тебя без карты.
— Интересная мысль... — задумчиво проговорил Рэндом. —
А как ты думаешь, они могли потом избавиться от Дворкина, когда решили, что
узнали от него достаточно? Если бы что стряслось с отцом, они бы стали
хозяевами положения, так ведь?
— Я об этом не думал, — произнес я.
А подумал я вот о чем: не могли ли Бранд с Фионой сотворить
что-то с сознанием Дворкина и превратить его в того безумного старикашку, каким
я видел его в последний раз? Если так, известно ли им, что он еще жив? И где он
теперь? Или они в конце концов разделались с Дворкином?
— Да, мысль интересная, — сказал я вслух. — Это весьма
вероятно.
Солнце поднималось все выше над морем. Завтрак придал мне сил.
Утренний свет рассеял все воспоминания о Тир-на Ног-те, осталось только что-то
вроде отражения в пыльном зеркале. Ганелон отдал Рэндому единственное
свидетельство моего визита в небесный город — металлическую руку, и Рэндом
уложил ее в мешок вместе с посудой. В свете дня ступени на вершине горы стали
больше похожи на самую обычную груду камней.
— Вернемся той же дорогой? — спросил Рэндом.
— Да, — сказал я, и мы взобрались в седла.
Сюда мы добирались по тропе, завивающейся вокруг Колвира к
югу, — не самый ближний путь, зато ровный. Можно было бы поехать через перевал,
но бок у меня побаливал и истязать себя тряской не хотелось.
В общем, мы поехали направо, друг за другом: впереди —
Рэндом, позади — Ганелон. Тропа поначалу делала плавный подъем, потом шла на
спуск. В прохладном утреннем воздухе витали ароматы свежей зелени и сырой земли
— довольно странные запахи для такой высоты и таких суровых мест. Прикинув,
откуда дует ветер, я решил, что ароматы доносятся снизу, из далекого леса.
Мы пустили лошадей медленным шагом вниз и на подъем. Взяв
подъем, конь Рэндома громко заржал и попятился. Рэндом довольно быстро
управился с конем, а я, оглядевшись по сторонам, не заметил ничего такого, что
могло бы напугать животное.
Рэндом натянул поводья, обернулся и крикнул:
— Восход-то каков, а?! Нет, ты посмотри!
С чего бы это Рэндому так сентиментальничать? Красоты
природы никогда на него особо не действовали.
Однако, одолев подъем, я придержал и Стара, и себя самого: в
небесах стоял фантастический золотой шар солнца, в несколько раз больше, чем
обычно, и совершенно невообразимого цвета. Его лучи играли и переливались на
полоске океана, открывшейся на горизонте за следующим подъемом, а небо и облака
поражали тончайшими оттенками красок. Смотреть наэту картину долго я не смог —
яркий свет до боли слепил глаза.
— Потрясающе! — крикнул я в спину Рэндому, направляя
Стара вниз по откосу. Позади что-то восхищенно пробурчал Ганелон.
Проморгавшись, я обратил внимание на то, что, пожалуй,
растительность кругом почему-то стала гуще — я в этих местах такой не помнил. В
памяти у меня сохранилось всего лишь несколько суковатых деревьев да пятна
сухих лишайников на камнях. Теперь же тут росло несколько десятков деревьев,
они были выше, и гуще, и зеленее, чем мне помнилось. Тут и там пестрели
лужайки, скалы поросли лозами дикого винограда, сглаживающими их острые
выступы. Правда, после моего возвращения в Амбер я по этим местам ездил только
в темноте. Наверное, подумал я, отсюда и исходили те самые ароматы.
Мы ехали по дну лощины, и она казалась мне шире и
просторнее, чем та, что я вроде бы помнил. К тому времени как мы пересекли ее и
пустили коней вверх по склону, я уже перестал сомневаться.
— Рэндом! — окликнул я брата. — Тебе не кажется, что
здесь все изменилось?
— Трудно сказать, — отозвался Рэндом. — Эрик меня на
прогулки не пускал. Но, похоже, подзаросло тут, это точно.
— И лощина шире стала.
— Верно. Только я подумал, что это мне лишь кажется.
Кони одолели новый подъем, но теперь солнце не ударило по
глазам, как в прошлый раз. Его затянуло легкой дымкой. Впереди, внизу, тянулся
овраг, еще гуще поросший деревьями, чем та лощина, из которой мы только что
выбрались. Деревья росли сплошной стеной — высокие, ветвистые. Мы натянули
поводья.
— Не помню такого места, — пробормотал Рэндом. —
Правда, мы ночью ехали, но все равно... тут мы не проезжали. Я бы запомнил.
Наверное, мы не там свернули.
