Таня усмехнулась:
– Он даже держит адвокатшу для отмазки ребят. Платит ей пятьдесят штук в месяц. Шокину тоже нехило перепадает. Сто пятьдесят!
Шокину? Это уже серьезно. Очень серьезно.
– Откуда такие сведения?
– Я знаю, что говорю, можешь не сомневаться, – сказала Таня.
Снова звонок в дверь и голос Антона.
– Позвони ему, – предложил Павел. – Скажи, что ты здесь, но ни за что не откроешь. Можешь заодно и про Степку сказать.
– Павлик, спрячь меня где-нибудь, – будто не слыша, просила Таня. Торговалась, шла на обмен.
Конечно, он ей поможет. Надо только сообщить Булыкину. Пусть он ее где-нибудь спрячет. От ее показаний будет многое зависеть.
– Мы поможем тебе, но ты сейчас позвонишь Антону и скажешь ему про Степку, – настаивал Павел.
Таня набрала знакомый номер. Ее объяснение было путаным. Будь Павел на месте Чеснокова, он бы не поверил ни одному ее слову. Но в настоящий момент важно было, что Антон просто услышал это сообщение – кто конкретно виноват в смерти его старшего брата.
– Что он тебе сказал? – спросил Радаев, когда Таня закончила разговор.
– Отвечаю ли я за свои слова.
Павел позвонил Булыкину, обрисовал ситуацию. Сказал про закладки в Топельнике и про Шокина. Никита согласился, что Таню надо где-то спрятать. Он сделает все, что сможет. Терять такого свидетеля нельзя. Но квартира, скорее всего, под наблюдением. Сделать это незаметно не получится.
Никита спросил адрес и велел ждать. У него голова шла кругом. Он готов был услышать о полковнике Шокине все что угодно, только не это. Теперь все вставало на свои места. Стало окончательно ясно, что рассчитывать можно только на самого себя.
Никита позвонил Ланцевой. Обычно Анна сдержанно выслушивала самые удивительные сообщения. Но тут выдержка ей изменила.
– Какой ужас! – повторяла она. – Какой ужас! Что же делать? Может, позвонить Лещеву?
– Он пьяный в дупель, я недавно отвез его домой.
Они обсуждали другие варианты. А Радаев в это время вызванивал их, чтобы сообщить, что дверь квартиры вот-вот будет взломана.
22 июня 2006 года, четверг, полночь
По ту сторону двери стояли мужики в синей форме с большими белыми буквами на спинах. «Ну, Квас! Ну, молодец! – думал Радаев. – Кто бы еще придумал вызвать МЧС? Наверняка у него и там свои ребята».
Мужики решали, как лучше поступить. То ли выбить дверь, то ли вырезать автогеном замок. Посовещавшись, решили вырезать. Царьков дал установку – поменьше шума.
Павел велел Тане подать голос.
– Эй, что там происходит? – громко спросила Таня. – Сейчас же прекратите хулиганить, или я вызову милицию.
Сотрудники МЧС дрогнули и засомневались. Но среди них был человек Корытина. Он имел наказ – вскрыть квартиру во что бы то ни стало.
– Мы милицию быстрей тебя вызовем, – мужской голос звучал с угрожающей интонацией. – Давай открывай по-хорошему!
Наконец-то номер Булыкина освободился. Радаев сообщил, что дело совсем плохо. Еще несколько минут, и двери квартиры будут взломаны.
– Еду, – коротко ответил Никита.
Он не знал, что к дому, где жила Таня Андреева, уже мчится лейтенант Гоша Тыцких. В форме, с удостоверением в кармане и с табельным оружием.
Шестое чувство подсказывало Булыкину, что нужно не просто быстро ехать. Нужно лететь. И он летел на красные светофоры, успев связаться с Анной. Сообщил ей о создавшейся ситуации и назвал адрес Тани Андреевой.
Булыкин опередил своего бывшего помощника на полминуты. Подойдя к дому, сунул правую руку в карман брюк. Изобразил, будто у него ствол. На самом деле оружие ему даже не выдавали. Не положено – с подростками работает.
В подъезде, где бестолково топтались грифы, был полумрак. Его пропустили без звука – наверное, почувствовали настрой. Лифт Никита вызывать не стал, поднялся на шестой этаж пешком.
– Что тут происходит? – хмуро спросил он эмчеэсовцев. – Кто вас вызвал? Предъявите документы!
Документы были в порядке. На вопросы эмчеэсовцы отказались отвечать. Понимали, что их впутали в какое-то темное дело, и рады были унести ноги.
Таня открыла дверь, Булыкин зашел в квартиру. Все! Дело сделано. Андреева под его защитой. Надо теперь звонить Лещеву, губернатору, ставить их в известность. Пусть решают, как разблокировать квартиру.
Когда Гоша подкатил к дому, эмчеэсовцы уже высыпали из подъезда. Пояснили, что их прогнал какой-то мент. Гоша понял, что бывший начальник его опередил.
К дому подъехала Ланцева. Грифы преградили ей путь. Было слышно, как женщина громко сказала:
– Я же не из дому выхожу, мальчики. Я вхожу в дом. Пожалуйста, не выпускайте меня, но дайте войти.
Ее пропустили.
– Валяй, сама свою голову суешь.
…Первое, что сделала Ланцева в квартире Тани, зашла в ванную. Надо было привести себя в порядок.
Отметила: похоже, Царьков здесь не живет. Слишком мало мужских туалетных принадлежностей. Только самое необходимое: зубная щетка, пена для бритья, бритвенный станок, помазок, лосьон. И – только. Ну, правильно. Спартанцы не жили с женами, даже встречались с ними тайком.
Потом принялась расспрашивать Таню. Хотела установить полную картину ограбления банка. Но исповеди не получалось. Пришлось надавить. Анна сказала Тане, что с людьми, которые спасают ей жизнь, надо быть более откровенной. К тому же впереди следствие. Возвращения к событию семилетней давности все равно не избежать. Про себя думала: «Что я горожу? Какое к черту следствие? Самой бы унести отсюда ноги».
Включив в мобильнике диктофон, Ланцева ждала ответа. Выдавить удалось немного. Но это немногое давало ключ к пониманию, что на самом деле произошло. Деньги перед налетом даже не заносились в банк. Они хранились у Тани, в этой квартире. А Царьков в момент нападения был в банке, прятался в туалете. Ладони у него были оклеены пластырем. До того он собирался пилкой косметической стереть себе узоры на пальцах, но потом передумал. Как в случае горения объяснить, что у тебя кожа стерта? Он вообще очень волновался. Все-таки первый раз должен был убить человека.
– Ты хочешь сказать, что именно он застрелил охранника?
– Да, – подтвердила Таня. – После этого у него начались проблемы со здоровьем. Он часто говорил, что это божья кара.
Подошел Булыкин, у него был только один вопрос. Откуда у Тани сведения насчет подкупа Шокина?
– Я своими глазами видела, как Царьков давал полковнику конверты. А что там может быть, если не деньги?
– Откуда ты взяла эту цифру – сто пятьдесят тысяч? – уточнял Никита.
– Я своими ушами слышала, как Царьков сказал Гридасову и Корытину, что Шокин обходится им в сто пятьдесят штук в месяц.
