— «Гробокопатели», — медленно и с нажимом повторила Нонна, наслаждаясь эффектом. И пояснила:
— Ну, знаешь, которые из моря достают разные старинные предметы на продажу.
— Это кому-то интересно? — спросил я.
Железняк тяжело вздохнула:
— Один прощелыга оценил все, что лежит на дне Финского и Выборгского заливов, почти в миллиард долларов.
— А что там лежит? — спросил я.
— По крайней мере — 10 тысяч кораблей. Это и драккары викингов, и новые яхты. Много всякого.
— Ни фига себе! — присвистнул я.
— Эти ребята работают по следам одной небольшой общественной организации. Называется она «История моря».
— А кто работает?
— Я же говорю — «гробокопатели».
— Но — кто именно?
— Не всё сразу, — Нонна сделала себе чай, устроилась в кресле. — Есть такой человек — Кирилл Анатольевич Шаталов…
* * *
Нонна говорила долго. Но при этом ни разу не заглянула в блокнот. Вот это память!
В 1989 году Кирилл Анатольевич вышел в отставку. Уволился из ВМФ в звании капитана первого ранга. До этого года три-четыре командовал на навигационном факультете одного из училищ в Питере.
А до этого был на Северном флоте. Последняя должность на Севере — начальник штаба дивизиона атомных подводных лодок. И вот — отставка.
Поначалу Кирилл Анатольевич заскучал. Затосковал.
Потом случайно услышал о команде ДОСААФ, которая в Выборгском заливе нашла бронекатер времен Великой Отечественной. Шаталов очень хорошо помнил такие бронекатера. Мальчишкой еще он их видел в Кронштадте, где служил его отец.
Кирилл Анатольевич засобирался в Выборг, где тогда еще работали поисковики из ДОСААФа. Он разыскал их в порту, на одном из старых причалов. Ребята ходили в море на старом баркасе.
У них как раз неприятность случилась: оперативный дежурный-погранец не давал «добро» на новый выход. Шаталов взялся уладить проблему. Доехал до Высоцка, пришел в штаб пограничного дивизиона, добился встречи с оперативным дежурным.
Это был один из его выпускников. Тот объяснил, что у ребят нет штурмана. Поэтому и не выпускает. Шаталов спросил: если я штурманом пойду — выпустишь?
Выпустили поисковиков в Выборгский залив. Кирилл Анатольевич привел их на место. Сидел на борту, пока ребята ныряли. И вдруг один из них предложил Шаталову тоже нырнуть, самому посмотреть на катер.
С этого для Шаталова и началась подводная археология.
Пару сезонов он работал под Новгородом, на Волхове, с археологами из Академии наук. Искали тогда не то ганзейский когг, не то — русскую ладью. И нашли!
Потом решил попробовать поработать самостоятельно. Благо, двое из «его» поисковиков остались в Выборге и продолжали нырять. Некто Слава Немчук и Паша Савельев. Они в порту Выборга работают, в доках. А в выходные и во время отпуска продолжают нырять. Они мне и подсказали, где можно посмотреть что-нибудь интересное…
(— Бухта Дальняя? — спросил я.
Нонна посмотрела на меня с интересом:
— Она самая. Откуда знаешь?
— Читал. По-моему, в «Смене».
— Было дело…)
Шаталов получил открытый лист такой уж порядок — на подводные разыскания на двух объектах в бухте Дальняя от Академии наук. Собрал команду таких же, как он сам, подводников-отставников. Они вышли в море на старом баркасе. Начали нырять.
— И нашли. Нашли! — Голос Нонны звенел от восхищения. — Это был шведский брандер. Потом уже выяснили, что этот корабль затонул во время морского сражения в Выборгском заливе в 1732 году. А тогда была эйфория: нашли! Под этим делом подняли с брандера пригоршню медных гвоздей и пару ядер. И только потом задумались: куда находки девать?
Был тогда в экспедиции человек из Института археологии АН. Вадим Петрович Нерпов. Он предложил оставить находки на память. Себе то есть. Шаталов отказался и сдал все в музей в Выборге.
* * *
— Все было хорошо до прошлого года. — Нонна сделала эффектную паузу.
Я не удержался, спросил:
— А что случилось?
— Я говорила: «гробокопатели».
— И при чем здесь Агентство? Мы же не сыскное бюро…
— Помнишь, с месяц назад в Выборге задержали двоих юношей?
— Мало ли кого в Выборге задерживают!
— Об этом еще Витя Шаховский писал. У них изъяли старинную шпагу. Примерно XVIII века.
— Припоминаю… — многозначительно пробормотал я, чтобы не казаться совсем отсталым. Я помнил, что Витя ездил в Выборг, но зачем — не выяснял. У меня как раз дома кое-какие семейные неприятности случились. Нужно было ими заниматься.
— Шаталов утверждает, что это шпага с одного из кораблей, которые затонули в Выборгском заливе во время сражения между нашими и шведами в тысяча семьсот… Ну, в общем, давно дело было.
— Но он же и без того знает, что кто-то по кораблям шарит…
— Это не он у нас помощи попросил.
Мы его разыскали: Витя и я. И предложили ему план.
— Гениальный?
— Хотелось бы думать. Мы предложили ловушку устроить. Пустить слух по Выборгу, что на таком-то корабле нашли то-то и то-то. А уже на месте изловить нехороших мальчиков.
— Вот так? Просто и конкретно? — хмыкнул я.
— Все получилось. Шаталов уже ловушку приготовил.
— А я здесь при чем? Витя в деле, все знает.
(Море. Я ощутил, как подо мной плавно колышется палуба катера. Солнце светит волны шумят, ветерок легкий обдувает…)
— Шаху нельзя. Он слишком давно в Выборге мелькает. Его многие знают. А тебя — нет. Пойдешь с Шаталовым.
— Я вообще-то об отпуске думал…
(Море…}
Нонна была терпелива. Она помолчала пару минут, а потом задала вопрос, что называется, «в лоб»:
— Так ты едешь или нет?
Я колебался.
(«Гробокопатели», корабли, акваланги…)
Когда-то мой дед, бывший начальник НКВД Грузии, говорил мне: «Тебя, Зураб. погубят не женщины. Тебя жажда приключений в могилу сведет».
(Море…)
— Еду!
4
Бывает такое: первый раз встречаешь человека и понимаешь, что он тебе уже нравится. Нечасто, но бывает.
Когда на следующий день я к вечеру добрался до ворот старого порта Выборга, Шаталов меня уже ждал. Мужчина чуть старше средних лет, невысокий, сухопарый.
Рукопожатие Шаталова было крепким и решительным.
— Кирилл Анатольевич Шаталов.
