* * *
— Железняк! Стой. — Агеева неслась за мной по коридору. — Ты совсем с ума сошла. Как ты могла выйти из дома?! Ты что, не знаешь, что происходит? На этой неделе произошло уже три изнасилования беременных женщин.
Страшный извращенец охотится за беременными! Если ты не думаешь о себе, так подумай хотя бы о ребенке.
— Что случилось? — Я покорно остановилась.
Тебя хотят изнасиловать! — уверенно заявила Марина Борисовна.
— Меня и юную грациозную, и зрелую роковую никто не насиловал, и ты хочешь, чтоб я поверила, что кто-то может изнасиловать меня беременную?
— Дура! Читай! — Агеева протянула мне распечатку.
"На днях в 27-й отдел милиции поступило заявление от женщины, которая едва не стала жертвой насильника. Преступник подкараулил свою жертву в ее собственном подъезде и, дождавшись, когда она станет открывать дверь в квартиру, набросился на нее. К счастью, насильнику не удалось завершить развратные действия над женщиной, его спугнул муж несчастной, вышедший в этот момент на площадку. Преступнику удалось скрыться. Примечательно, что жертва насильника находилась в этот момент на седьмом месяце беременности. Сотрудники правоохранительных органов приступили к розыску преступника на основании имеющихся примет.
Женщина утверждает, что напавшему на вид можно дать не более 25 лет, он имеет худощавое телосложение и длинные темные волосы до плеч".
«Как стало известно нашему корреспонденту, вчера в одном из домов по улице Бутлерова было совершено нападение на беременную женщину. На помощь пострадавшей пришли соседи, но преступнику удалось скрыться. По данному факту возбуждено уголовное дело».
"Зверское изнасилование произошло на этой неделе в самом центре Питера!
Сексуальный маньяк напал на женщину во дворе на проспекте Тореза! Извращенец (а иначе его назвать нельзя, поскольку его несчастная жертва находилась на последних месяцах беременности) набросился на женщину и, приказав ей встать на колени, совершил акт глумления над материнством с элементами онанизма. Несчастной ничего не оставалось, как подчиниться. В довершение к содеянному преступник отобрал у дамы трусы. Наши эксперты утверждают, что речь идет о самом настоящем сексуальном маньяке, получающем удовольствие от вида обнаженной беременной женской фигуры. Уважаемые читательницы! Если вы заметите или подвергнитесь нападению невысокого худого мужчины с крупным родимым пятном на причинном месте, немедленно сообщите в милицию или позвоните в редакцию по телефону…"
— Последнюю заметку ты выудила явно из «Телескопа»?
— Нет, из «Криминального мира». Не важно откуда. Главное — что ты в опасности.
— Ерунда. Это даже не из моего района. Эти-то, видишь, в районе площади Мужества попались, а я совершенно в другом конце города живу.
— Я читала, сексуальные маньяки не ограничивают поле своей деятельности одним районом. Доберется он и до твоей окраины.
— А вдруг нет?
— Ой, Железняк, удивляюсь я твоей беспечности! Вот вспомнишь когда-нибудь мои слова.
Мы с Мариной Борисовной дошли до кабинета Каширина.
— А тебе туда зачем? — подозрительно спросила Агеева.
— Да так, Спозаранник просил один адресок узнать, — равнодушно ответила я.
— Что с тобой, Родион?! — воскликнули мы с Мариной Борисовной в один голос.
В кабинете информационного обеспечения что-то произошло. Шаховский, Лукошкина и Гвичия стояли и внимательно смотрели на Каширина. Чрезвычайно бледный Каширин сидел на стуле и испуганно смотрел на Зураба.
— Я выпил отраву, — скорбно сообщил Каширин.
— Не отраву, а удобрения, — возразила Лукошкина, — нечего было хватать кружку без спросу. Я ее специально на окно поставила, чтоб цветы полить.
— Нечего было отраву вместо кофе наливать. Мне пить захотелось, вот и взял. Хоть бы записку написала.
— Если ты выпил удобрения, то, значит, скоро у тебя чего-нибудь вырастет.
Рога, например. Или корни пустишь, — диагностировал Шаховский.
— Что ты ржешь? А если у меня отравление? Надо промывание делать!
— Лучше клизму, ха-ха.
— Родион, я, может быть, не вовремя, но пока ты не помер, пробей-ка мне одного паренька, Сой его фамилия. Мне адрес нужен, — попросила я.
Каширин жалобно посмотрел на меня и медленно, походкой раненого партизана, подошел к компьютеру.
— Тебе какого? Соя Илью Поликарповича, тысяча девятьсот второго года рождения, или посвежее, Соя Илью Валерьевича, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения? Рекомендую последнего.
— Да, скорее всего, это он. Где он живет?
— На Коломенской, дом двадцать, квартира сто тридцать.
— Спасибо. Слушай, тебе надо для нейтрализации действия отравы соды выпить, — решила я в благодарность помочь Каширину советом.
— У меня есть, я сейчас принесу. — Лукошкина выбежала за дверь.
Сода была доставлена, и Каширин, брезгливо держа двумя пальцами стакан с шипящим зельем, быстро выпил.
— Ну что? полюбопытствовал Зураб.
— Ничего. Кажется, нейтрализуется… — Родион прислушался к себе. Внезапно он посинел и кинулся вон из кабинета.
— Куда это он пошел? — обеспокоился Зураб.
— Ну ладно, я тоже пойду, — заторопился Шаховский.
— Ой, да мне же в суд надо, — сказала Лукошкина.
Зураб вышел из отдела информационного обеспечения молча. Никто не хотел показывать свою причастность к отравлению Каширина. Обнорский за это по головке не погладит — и так мало сотрудников в Агентстве осталось. С места преступления быстренько свалили и мы с Мариной Борисовной.
Через полчаса Каширин вылез из туалета живой и бледный.
* * *
Жил тщательно скрываемый следователем мальчик Сой в самом отвратительном подъезде из всех, которые мне довелось увидеть за всю свою жизнь. А их мне пришлось увидеть немало. А вдруг и сам призывник Илья окажется под стать своему подъезду? Зачем тогда этому засранцу косить от армии?
Дверь в квартиру распахнулась после десятого звонка.
— Залетай, че в дверях стоишь, — широким жестом странное существо в трусах пригласило войти, — и что так рано приспичило?
— Ты кто? — вырвалось у меня. Уж больно необычен был гостеприимный хозяин квартиры: худющий, как жертва концлагеря, он едва держался на ногах, черные всклокоченные волосы скрывали человеческие черты лица. По не скрытым единственной одежкой внешним признакам я бы не решилась определить даже пол существа, поскольку при такой анатомии можно было ожидать чего угодно.
— А ты кто? — в свою очередь удивилось существо. — Я тебя здесь раньше не видел.
— Меня здесь раньше и не было.
