Я, кстати, болел за Бармаглота. Тот был просто скверным
зверем и не обязательно нацеливался на меня, когда его отвлекло появление в
баре Ангела. А Огненный Ангел играл совершенно иную роль. Огненному Ангелу
совсем не полагалось находиться на таком удалении от Хаоса, если только его не
послали. Их дьявольски трудно изловить, еще труднее обучить и опасно укрощать.
Поэтому они подразумевают немалые расходы и риск. Никто не тратит сил на
Огненного Ангела за здорово живешь. Главная цель их жизни — убивать, и,
насколько я знал, никто и никогда не применял их в качестве слуг, кроме как при
Дворах Хаоса. Они обладают огромным количеством чувств, некоторые из этих
чувств явно паранормальны, и могут использоваться в качестве гончих,
преследующих дичь по Отражениям — уж это я знал. Перемещающегося по Отражениям
можно выследить, а Огненные Ангелы, кажется, способны взять очень холодный
след, коль скоро в них впечатана неповторимая личность жертвы. Так вот, я попал
по Козырю в тот сумасшедший бар и не знал, могут ли они проникнуть вслед. Но
мне приходила мысль, что тот, кто обнаружил меня, переправил эту тварь поближе
и выпустил сделать свое дело. Чьих бы рук это дело ни было, здесь все равно
заметный след Хаоса. Отсюда и быстрое превращение в болельщика Бармаглота.
— Что происходит? — внезапно спросил меня Люк и стены пещеры
на мгновение растаяли, а я услышал слабый музыкальный аккорд.
— Сложно объяснять, — отозвался я. — Слушай, тебе пришло
время принять лекарство.
Я высыпал на ладонь пригоршню только что принесенных мною
таблеток витамина Б-12 и открыл бутылку воды, тоже только что вызванную мною из
Отражения.
— Что за лекарства? — спросил он, когда я передал таблетки
ему.
— Предписанное врачом, — ответил я. — Быстрее подставляй
рот, оно поставит тебя на ноги.
— Ну ладно.
Он кинул таблетки в рот и запил одним большим глотком.
— Теперь вот эти.
Я открыл бутылочку «Торазина». Каждая таблетка была в 200
миллиграммов и я не знал, сколько ему дать, поэтому решил дать три. Дал ему
также триптофана и немного фенилаламина.
Он уставился на пилюли. Стены снова растаяли и вернулась
музыка. Мимо нас проплыло облачко голубого дыма. Внезапно в поле зрения
появился бар, недавно покинутый нами. Перевернутые столы поставили на место.
Шалтай все еще качался, фреска продолжалась.
— Это клуб! — воскликнул Люк. — Нам следует отправиться
обратно. Похоже, вечеринка только-только разгулялась.
— Сперва прими лекарство.
— Для чего оно?
— Ты подцепил какую-то дрянь. Лекарство может вывести ее.
— Я чувствую себя неплохо. Почти отлично.
— Прими его!
— Ладно, ладно!
Он заглотил все одним махом.
Бармаглот и Огненный Ангел теперь просто таяли, и мой жест в
сторону стойки, задевший ее, встретил некоторое сопротивление, хотя эта штука
не стала совсем твердой. Затем я внезапно заметил Кота, который, благодаря
своей материализации, казался сейчас наиболее реальным, чем все остальное.
— Вы появляетесь или исчезаете? — спросил он.
Люк начал подниматься. Свет разгорелся, хотя стал
рассеянным.
— Эй, Люк, взгляни-ка, — показал я.
— Что? — спросил он, поворачивая голову.
Я снова врезал ему в челюсть.
Когда он рухнул, бар начал таять. Стены пещеры снова обрели
четкость. Я услышал голос Кота.
— Исчезаете, — произнес он.
Звуки борьбы стали слышны в полной мере, только на этот раз
преобладал визгливый вой, похожий на звуки волынки. Он доносился со стороны
Бармаглота, прижатого к земле и раздираемого на части. Я решил применить
четвертое заклинание — «Четвертое Июля», оставшееся у меня от нападения на
цитадель. Подняв руки, я произнес магические слова. При этом я встал перед
Люком, загородив ему таким образом обзор, и, говоря их, отвернулся и плотно
зажмурил глаза. Даже сквозь закрытые глаза я мог ощутить место, где ярко
вспыхнул свет. Я услышал, как Люк сказал «Эй!», но все другие звуки внезапно
прекратились. Когда я снова посмотрел на поле битвы, то увидел, что два чудовища
лежат, словно оглушенные, не двигаясь, у противоположной от нас стороны пещеры.
Я схватил Люка за руку и втащил его к себе на плечо. А затем
быстро двинулся в пещеру, только раз поскользнувшись на крови чудовищ, когда
пробирался вдоль ближайшей стены, направляясь ко входу в пещеру. Прежде, чем я
успел добраться до отверстия, чудовища стали шевелиться, но их движения были
скорее рефлекторными, чем целеустремленными. У выхода я остановился и посмотрел
на огромный цветочный сад, в котором цвели все растения без исключения. Все
цветы были высотой по меньшей мере с меня, и изменчивый ветерок донес их
оглушающее благоухание.
Спустя несколько мгновений я услышал за спиной более
решительные движения и обернулся. Бармаглот кое-как поднялся на ноги. Огненный
Ангел все еще находился в нокауте и издавал только тихие свистящие звуки.
Бармаглот, пошатываясь, отступил, расправил крылья, затем вдруг повернулся,
забил крыльями и улетел обратно к отверстию, через которое вся наша команда
оказалась здесь. Неплохая мысль, похвалил я и поспешил уйти в сад.
Здесь ароматы были еще сильнее, цветы, по большей части
распустившиеся, образовывали фантастический разноцветный полог, укрывавший
меня, когда я пересекал сад. В скором времени я запыхался, но, тем не менее,
продолжал бежать трусцой. Люк довольно тяжел, но я хотел как можно больше
увеличить расстояние между нами и пещерой. Учитывая скорость, с которой мог
передвигаться Огненный Ангел, я не был уверен, хватит ли времени на упражнения
с Козырем.
Надышавшись ароматом цветов, я стал чувствовать некоторое
головокружение, и мои конечности перестали давать о себе знать. Пришла в голову
мысль, что запах цветов, возможно, оказывает легкое наркотическое действие.
Великолепно. Только этого мне и не хватало — поймать кайф, пытаясь вывести из такого
же состояния Люка. Однако, вдали я разглядел небольшую поляну, находящуюся на
пригорке, и направился к ней. Смею надеяться, там смогу немного отдохнуть, пока
не обрету психологическую почву под ногами и не решу, что делать дальше. Пока я
не замечал никаких звуков погони.
По мере продвижения я стал чувствовать, что немного шатаюсь.
Чувство равновесия исчезло так же, как и связь с конечностями. Появился страх
перед падением, почти родственный страху высоты, ибо мне пришло в голову, что
если я упаду, то больше не сумею подняться и могу забыться в пьяном сне, а
потом меня, сонного, найдет и убьет чудовище Хаоса.
