Разбудил его референт Пахоменко, посветив в лицо ручным фонариком (света в Тарике по-прежнему не было). Обнорский спросонок и сослепу схватился было за автомат, но майор, видимо ожидавший этого, сразу же крикнул:
— Да я это, я! — И осветил свое лицо.
— Где Дмитрий Геннадиевич? — спросил Андрей, еле ворочая языком.
— Живой… с ним все в порядке… относительно, конечно… У себя дома лежит пока… Самойлов осколок достал, говорит, что непосредственной опасности сейчас нет… Может, и оклемается, если вовремя до нормального госпиталя его доставим…
— А где сейчас нормальный госпиталь? — Постепенно отходя от сна, Обнорский вновь приобрел способность говорить и соображать.
— Полегче что-нибудь спроси… У нас информации с четырех дня никакой — после обстрела вся связь жопой гавкнула, причем били-то в основном по генеральскому дому, как будто наводил кто-то… Теперь ни рации, ни телефона, ничего вообще… Что в городе творится — не знаем, только стрельбу слушаем…
В Адене, несмотря на ночную темноту, продолжались довольно интенсивные перестрелки, но Андрей уже не обращал на звуки непрекращавшихся выстрелов особого внимания, воспринимая их как естественный фон.
— Убитых много, Виктор Сергеевич?
— Бог миловал… Несколько баб легко зацепило и контузило. Когда обстрел начался, все за кинотеатр рванули, там во рву и пересидели.
Пахоменко устало потер глаза и пробормотал:
— Надо к строителям электростанции перебираться — у них поселок на отшибе, может, и пронесет… Мы уже часть туда отправили, да машин маловато…
— А как же наш флот? Вариант «Ч»? — спросил Андрей. — Ведь генерал говорил…
— Говорил, — перебил его референт. — Говорил… Связи у нас никакой ни с флотом, ни с хуетом, ни даже с посольством, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Обнорский.
— Ну а раз понимаешь — слушай приказ… Ты как, в норме?
— Вполне, — ответил Андрей. — Пожрать бы только чего-нибудь. У меня в холодильнике вроде консервы есть, сыр…
— Это дело, — согласился Пахоменко. — Поднимайся к себе и поешь там вместе с Назрулло. А я на минуту к себе заскочу, захвачу кое-что и к вам — задачу ставить…
Ташкоров и Обнорский едва успели прикончить по банке говяжьей тушенки, запивая ее апельсиновым соком, когда в комнату к ним постучал референт. В тусклом свете двух свечей Андрей увидел, как Пахоменко бросил на колени Назрулло, сидевшего на кровати, какой-то сверток.
— Держи, Нази… Думал сыну в Союз отвезти — на вырост… Но теперь она тебе, пожалуй, нужнее будет…
Маленький таджик развернул сверток. Обнорский наклонился поближе и очень удивился — в руках у Ташкорова был полный комплект зеленой палестинской формы, точно такой же, какую подарил когда-то Андрею Сандибад, только меньшего размера…
Андрей и Назрулло одновременно вопросительно глянули на референта, который, как при сильной головной боли, массировал себе пальцами виски. Пахоменко поймал их взгляды и вздохнул.
— Придется вам, ребята, немного палестинцами поработать. Андрей, у тебя же, помнится, зеленая форма была? Палестинцем-то тебя за что окрестили… Не выбросил?
— Нет, — ответил Обнорский, не понимая, куда клонит референт. — Не выбросил. А что?
Пахоменко закурил сигарету, пару раз глубоко затянулся и тихо сказал:
— Раз не выбросил — тогда надевай ее. И ты, Нази, переодевайся… Пойдете под видом палестинских лейтенантов к посольству — выясните, как там у них, и про нас расскажете… Палестинцев сейчас в городе много, на вас никто особого внимания не обратит… Если что — скажите, что вы люди из лагеря полковника Абу Фарраса, его сейчас в Адене нет точно, поэтому проверить слова будет трудно… Такая вот задача… Вопросы есть?
Назрулло глянул на Андрея, тот пожал плечами.
— А не лучше ли просто по гражданке попробовать? Зачем маскарад делать, тем более что палестинских битак у нас все равно нет — любая проверка нас тут же раскроет.
Пахоменко нахмурился и загасил сигарету в пепельнице.
— По гражданке, Андрюша, посылать уже пытались — Лешка Толмачев как ушел с четырех часов, так до сих пор — ни слуху ни духу… По гражданке в вас сразу русских опознают и… неизвестно, что сделают. А с палестницами сейчас ни фаттаховцы, ни насеровцы сильно конфликтовать не будут, особенно насеровцы — им позарез нужно, чтобы палестинцы их если бы даже и не поддержали в открытую, то хотя бы оставались нейтральными… Зеленых здесь несколько тысяч, в лагерях у них оружия хватает, они реальная сила… Понимаешь? На то и расчет. Хотя риск есть, я не скрою…
Обнорский пожал плечами и молча полез в чемодан за подарком Сандибада… Когда ребята переоделись, Пахоменко дал каждому по паре чехольчатых лейтенантских погон
[38]
и по черно-белой палестинской куфье, которой можно было закрывать лицо и волосы от песка и пыли… Референт остался настолько доволен внешним видом Обнорского и Ташкорова, что даже улыбнулся:
— Настоящие федаины… Хуррият-лиль Фалястын! — И вскинул кулак в шутливом приветствии.
[39]
Перед уходом из Тарика ребят проинструктировал генерал Сорокин. Главный за один день как-то разом постарел, осунулся и сник, но говорил по-прежнему твердо:
— Ваша задача дойти до посольства, по возможности попасть внутрь, найти там… Черт, посол-то в Москве, в отпуске… Нашел время… Найдете там старшего, доложите информацию по Тарику, выясните, что у них делается… Там должна быть спецсвязь с Москвой… Скажете, что мы отсюда, из Тарика, будем потихоньку перебазироваться в городок строителей гидроэлектростанции, по дороге на Салах-эт-Дин… Потом сразу назад — здесь, в Тарике, вас обязательно будет кто-нибудь ждать, даже если все остальные уедут. Оружие… Оружие применять только в самой крайней ситуации и исключительно для самозащиты. Вмешиваться в стычки категорически запрещаю. Категорически. До поступления иных указаний мы соблюдаем строгий нейтралитет и не вмешиваемся во внутренние дела. Короче — вы должны дойти и потом вернуться. Вопросы?
Вопросов ни у Обнорского, ни у Ташкорова не было, и референт пошел проводить их к «тропе переводчиков». И Андрей, и Назрулло из поклажи взяли только по автомату с подсумками, по пистолету с двумя магазинами да по фляжке воды. Ну и сигареты, естественно, как без них-то…
— Удачи, — шепнул им референт на прощание, махнул рукой, и ребята ушли в ночной Аден…
В спокойной, мирной обстановке от Тарика до комплекса советского посольства в Хур-Максаре можно было бы дойти пешком часа за полтора, но это если никто нигде не стреляет, днем и хорошим шагом.
Андрей с Назрулло вышли из гарнизона часа в три ночи и за час еле добрались до гостиницы «Аден», за которой начинался район Хур-Максар. Самое красивое и современное в городе здание было изуродовано прямыми попаданиями снарядов, светло-бежевые стены закоптились черной сажей от пожаров на этажах, которые слабо освещали площадь с фонтаном перед гостиницей… Вокруг все было довольно спокойно, интенсивно стреляли где-то в районе Кратера и Морских ворот, из Хур-Максара же доносились лишь редкие одиночные выстрелы…
