— Нет проблем, — улыбнулся Ващанов. — Вот вчера только задержали особо опасную группировку, контролирующую ларечников у станции метро «Удельная»… Интересует? Серегин неопределенно покрутил головой и вдруг спросил:
— Скажите, а есть ли в городе группировки, занимающиеся чисто антиквариатом и его контрабандным вывозом за рубеж?
Подполковник кашлянул и хмыкнул, скрывая охватившее его волнение. Ответил солидно:
— Есть, конечно, и такие группы. Но они в основном находятся в зоне оперативного внимания угрозыска… Мы-то больше оргпреступностью занимаемся — общество уже просто стонет от рэкетиров и вымогателей.
— Насчет угрозыска я в курсе, — вздохнул Андрей. — Сам недавно к ним чуть не залетел… — я договорился с искусствоведом Лебедевой, а ее убили в собственной квартире… Ну и меня чуть было в замес не утянуло — хорошо, следачка не отмороженная попалась, а то могли бы и в камеру сунуть, пока там еще разобрались бы.
— Лебедева… — задумчиво сказал Ващанов. — Я что-то слышал… Это на Рылеева, что ли? Проходило по сводке… Слушай, а чего это ты антиквариатом заинтересовался? Не иначе тебе Барон, покойничек, разные страшилки понарассказывал… Так?
Беззаботно хотел спросить Геннадий Петрович, вроде как со смешком, а не получилось беззаботности, и улыбка вышла какой-то кривоватой, и в голове напряг появился… И Обнорскому в последней фразе Ващанова странноватые нотки почудились — очень уж не вязалась шутливая форма вопроса с нервным напряжением, исходившим от подполковника… Андрей поднял голову, встретился глазами с Геннадием Петровичем и медленно ответил:
— Барон… Да, он кое-что говорил, про Эрмитаж намек бросил, что там, мол, половина экспонатов не подлинники, а копии… Собственно, больше он ничего и не сказал, а меня зацепило… Может, он это так просто сболтнул, для красного словца, а может быть, и нет… Я с коллегами на эту тему пообщался — оказывается, много всяких слухов про Эрмитаж ходит… Только слухи — они слухи и есть, на них материал не сделаешь…
— Это точно, — откликнулся Ващанов. — Слухов и у нас ходит много…
У Геннадия Петровича пересохло во рту — он понял, что сделал что-то не так, в чем-то прокололся… Пять минут назад он готов был поклясться, что Серегин пришел к нему душу облегчить, и вдруг — стенка какая-то появилась, спугнул он журналиста чем-то… А ведь знает этот писака что-то, точно знает, только говорить не хочет… Почему? Боится за себя? Не доверяет ему, Ващанову? А может быть, за парнем все-таки Комитет стоит, и этот Обнорский только прикидывается дураком, а на самом деле пробивает собеседника?
— Ты выпить не хочешь? — хрипло спросил Геннадий Петрович Серегина. Андрей покачал головой:
— Спасибо, но я же за рулем…
— А… — махнул рукой Ващанов. — Тогда понятно. Это причина уважительная. Надо будет тебе непроверяйку сделать, ты парень надежный, свой… Ладно, тогда и я грешить не буду. Пить в одиночку нам еще рано — так и до алкоголизма недалеко. А все нервы, понимаешь, работа у нас такая — сплошные стрессы. Позавчера вон задержали трех быков, так они утюгами шпарили мужика одного, владельца табачного киоска — он платить им не хотел… И такая вот пакость весь город захлестывает, тормозит нормальное развитие рыночных отношений… А ты говоришь — антиквариат…
Геннадий Петрович говорил все правильно и убедительно, но уж слишком как-то истово, словно на собрании выступал или на брифинге перед большой аудиторией журналистской. А потому снова послышались Обнорскому какие-то фальшивые нотки, неискренность какая-то. Поскольку Андрей сам был весь на нервах, то и собеседника своего чувствовал обостренно: от Ващанова шла нехорошая энергия, темная и злая… Это были всего лишь интуитивные ощущения, но Обнорский вдруг четко понял, что ничего рассказывать подполковнику не будет, хотя даже самому себе он не сумел бы сформулировать мотивов этого решения… Андрей решил сделать вид, что пришел только для обычного интервью, он состроил внимательную физиономию и серьезно спросил:
— Геннадий Петрович, не могли бы вы высказать, как говорится, компетентное мнение специалиста вот по какому вопросу. Чем наша отечественная мафия отличается от зарубежной?
Теперь дурака валяли оба, и хуже всего было то, что каждый ощущал неискренность собеседника. Ващанов откашлялся и, добавив в голос солидности, начал отвечать:
— Слухи о нашей мафии все-таки сильно преувеличены, не настолько уж она всесильна и всепроникающа, как многим кажется. Кстати, созданию такого мнения у обывателей во многом (иногда даже осознанно) способствует наша пресса. Я понимаю журналистов, у них профессия такая, им нужно так повернуть факт, чтобы он выгодно читался… Самое больное наше место — это недостаточность законодательной базы. Я ответственно заявляю, что если бы у нас были толковые, а главное, работающие законы, то мы бы покончили с организованной преступностью года за два-три, ну максимум — четыре…
— А насколько сильны позиции мафии во властных структурах и правоохранительных органах?
Ващанов уже взял себя в руки, поэтому на вопрос отметил, что называется, легко:
— Да, конечно, есть и у криминальных структур в нашей среде… я бы даже не сказал позиции — скорее просто отдельные зацепки… Милиция ведь всего-навсего слепок общества, поэтому в ней есть все те же самые проблемы… Но мы боремся с этими явлениями, причем боремся успешно. На прошлой неделе, например, нами был изобличен в противоправной деятельности старший участковый инспектор Василеостровского РУВД, некто Копытов. Этот, с позволения сказать, офицер фактически прикрывал незаконную торговую деятельность ряда ларьков, вступил в преступный сговор с местными рэкетирами. Этот альянс мог привести к очень тяжелым последствиям, но, к счастью, гнойный нарыв удалось вовремя удалить… Обнорский кивнул и выключил диктофон.
— Геннадий Петрович, я знаю, что вы человек занятой, и не хочу отнимать у вас много времени… Можно мне переговорить с кем-нибудь из оперативников об одной из последних операций? Мне важны впечатления очевидца…
— Для тебя, дорогой, можно. — Ващанов устал от разговора, потому охотно потянулся к телефонной трубке и связался с дежурным: — Алло, Ващанов на линии! Кто это? Белозеров, ты?… Так, слушай, найди мне кого-нибудь из оперов, пусть ко мне зайдет… Кого-кого, да любого давай, по кабинетам посмотри… Все, жду… Геннадий Петрович повернулся к Обнорскому, улыбнулся и пояснил:
— У нас практически каждому сотруднику найдется что рассказать… Буквально через пару минут в дверь кабинета Ващанова постучали.
— Да! — гаркнул Ващанов, и на пороге возник хмурый Степа Марков.
— Марков? — удивился Геннадий Петрович. — А что, все остальные разошлись уже? Степа непонимающе пожал плечами:
— Не знаю… Мне дежурный сказал зайти к вам срочно…
— Ну ладно, — вздохнул подполковник. — Знакомься, это Андрей Серегин, журналист, пишет по криминальной теме. Вы незнакомы?
— Нет, — синхронно покачали головой Обнорский и Марков.
Андрей даже сжался весь на стуле, не веря в такую удачу: он ломал голову, как бы выйти под благовидным предлогом на Маркова, а тут встречу сам Ващанов организовывает и санкционирует. Случайность? В университете Обнорского учили, что случайность — это всего лишь непознанная закономерность…
