— Кто? — спросил из-за двери напряженный голос Повзло.
— Серый волк, — сказал, изменив голос, Андрей.
— Кто-кто?
— Волк из Таращанского леса, — очень серьезно, с украинским акцентом, произнес Андрей. — Я принес вам голову Горделадзе.
Тишина за дверью сделалась напряженной, струна за мгновение до обрыва. Обнорский понял, его шуточка не так уж и безобидна… Он кашлянул сказал нормальным голосом:
— Коля, Родик… Это я. Открывайте.
— Андрюха? Андрюха, это ты?
— Да я, я. Кто еще?
— Ты один?
— Глаза разуй, Повзло, — рявкнул Обнорский, — в глазок погляди.
— Заклеила глазок сволочь какая-то, — ответил Коля из-за двери.
— А, черт! — спохватился Андрей и снял палец выпуклой стекляшки «глазка».
Спустя секунду-другую звякнула цепочка, дважды металлически щелкнул замок, и дверь отворилась. Из прихожей на Андрея смотрели Коля и Родион.
— Ну вы, блин, даете, — произнес Обнорский и шагнул в квартиру, протягивая руку.
Поздоровался с Колей. Потом протянул руку Каширину и… Родя застенчиво переложил из правой руки в левую сковороду. Повзло за спиной Обнорского закрыл дверь.
— А сковорода зачем? — спросил Андрей.
— Да… так, — ответил Родя неопределенно. Обнорский посмотрел на Родю… посмотрел на Колю. Покачал головой.
— Тяжелый случай, мужики, — сказал он. — Совсем можно сказать, запущенный случай… Будем лечить.
* * *
Через пятнадцать минут сковородка стояла на плите. Родя бойко жарил яичницу с сосисками.
— Сосиски, — говорил Родя. — Сосиски — это что? Тьфу эти сосиски, вот что… Я, когда на Диксоне служил, оленьими языками питался. Погранцы с вертолета набьют оленей…
— Как они набьют оленей? — поинтересовался Коля.
Родя шуровал у плиты, Обнорский и Повзло сидели за кухонным столом. Посреди стола стояла запотевшая бутылка «Немировской» и три стопки. Выпить предложил Андрей. Он видел, как сильно напряжены мужики, испытывал некоторую неловкость за свое озорство (пошутил, блин, серый волк!) и предложил выпить… — Есть? — спросил он. Ясное дело, нашлось.
— Да как? Обыкновенно. Поднимают вертушку, находят стадо…а стада там — тысячи голов… находят стадо и — из автоматов! А потом вырезают только языки да печень.
— А остальное мясо? — спросил Коля. — Остальное куда?
— Остальное песцы сожрут, — ответил Родя. — Но языки оленьи, доложу я вам, — чудо. Вкуснотища. На всю жизнь запомнил.
— Сволочи вы, — сказал Коля. — Из-за языка оленя убить!
— Сволочи, — согласился Родя. — Но языки очень хороши. Это вам не сосиски.
Обнорский сидел, курил, улыбался. Они уже выпили по первой, и было видно, что напряжение ребят несколько отпустило, и они заговорили. И все же было Андрею очень тревожно. Он видел, что мужики здорово не в себе. Можно сказать: напуганы… Что же тут происходит? Мужики-то не трусы, не истерички…
— Готово, — сказал Родион, снимая сковородку с плиты.
Коля разлил водку по стопкам. Выпили под старинный воровской тост: «за дела и удачу», взялись за яичницу.
— Ну так что тут у вас происходит? — спросил Обнорский, когда расправился со своей порцией.
Повзло и Каширин переглянулись. Андрей щелкнул зажигалкой, закурил, посмотрел в окно. За окном шел дождь, блестела мокрая крыша соседнего дома, покрытая тарелками спутниковых антенн.
— Понимаешь ли, Андрюха, — сказал Коля и кашлянул. — Конечно, все это может показаться смешным… Сантехники, гаишники… странные звонки…
— Странные звонки? — спросил Андрей.
— Да, Андрюха, именно так — звонят и молчат. Дешево, конечно, но на нервы действует, — ответил Коля. — А самый интересный звоночек был вчера. Позвонил мужчина и сказал, что в почтовом ящике лежит нечто для нас очень интересное.
— Он представился?
— Нет, — сказал Каширин, — он, разумеется, не представился.
— Что дальше? — спросил Андрей.
— Мы спустились вниз. В почтовом ящике лежал конверт.
— Вы его взяли? — быстро спросил Обнорский — Мы на него посмотрели. — Но не взяли? — Ты нас за дураков держишь? — спросил Повзло.
Андрей тяжело задумался…
Вспомнил предложение «афганца» Сергея взять ксерокопии любых документов из досье Отца. Неужели Серега подставной? Да нет, не может быть. Во-первых, его рекомендовал премьер. Во-вторых, Обнорского, будь Сергей провокатором, взяли бы с документами прямо в гостинице. Но его не взяли…
— Где сейчас этот конверт? — спросил Андрей.
— К утру его в ящике уже не было, — ответил Каширин.
— На конверте был адрес? Ваши фамилии?
— Ничего не было, Андрюха. Простой белый конверт. Без адреса, без марок. Довольно толстый. А лежать в нем могло все, что угодно — от наркотиков до документов Генштаба Украины.
— Больше этот человек не звонил?
— Нет.
По кухне плыла волна сигаретного дыма. Мрачно молчали три задумавшихся мужика… Теперь, после истории с конвертом в почтовом ящике, Обнорскому стали понятны опасения коллег. Вполне возможно, что если бы мужики взяли конверт, то сидели бы сейчас на нарах СИЗО, а пресса раздувала скандал про русских шпионов под журналистским прикрытием. Окажись ребята менее опытны и осторожны… Возьми они этот чертов конверт…
Андрей разлил водку, сказал:
— Молодцы.
Выпили не чокаясь. Каширин закусил маринованным огурчиком, сказал:
— Теперь нас трое. Думаю, что одному необходимо постоянно находиться в квартире.
— Почему? — спросил Коля.
— Потому что подбросить какую-нибудь бяку могут и в квартиру. В наше отсутствие.
— Могут и в машину, — сказал Обнорский, — могут и в карман опустить незаметно…
— А что делать? — спросил Коля.
Андрей пожал плечами.
— Соблюдать осторожность в доступных нам пределах… Видимо, их возможности тоже не особенно широки. Иначе бы нас уже подставили по-крупному. Но варежку разевать все равно нельзя. Пока нас просто пугают, предупреждают: ребятки, ваше расследование нежелательно. Но могут перейти к активным действиям. И вот тогда… — Андрей замолчал, посмотрел на Николая с Родионом очень серьезно. — Вот тогда может прийти настоящий серый волчара с головой Горделадзе под мышкой. В общем, так, мужики: риск в нашем деле есть. И немалый.
Запросто могут подкинуть и наркоту, и шпионские микропленки… Или — хуже того — сделать «насильником». Неволить вас я не могу. Если чувствуете, что не готовы к таким поворотам событий, можете выходить из игры, возвращаться в Питер. Никаких претензий у меня к вам не будет…
