— В каком же?
— Сущий пустяк, Галка. Нужно просто-напросто поинтересоваться у Затулы относительно часов. Она, помнится, говорила, что у нее нет дома часов. А когда мы у нее были, я видел часы на столе.
— Что же сам тогда не спросил?
— Да как-то прошлепал… сделаешь?
— Конечно, — ответила она. — Хотя и не понимаю, зачем это надо.
— Сегодня?
— Конечно, сегодня.
* * *
Галина позвонила около полудня и сообщила, что со специалистом по поиску «жуков» она договорилась. Когда приезжать?
— Да хоть сейчас, — ответил Андрей.
— Тогда мы подскочим через полчаса, — ответила она.
Сотрудника СБУ Сашу из квартиры временно «изъяли» — чтобы не «светить».
Он этому обстоятельству был только рад — в засаде он сидел уже больше двух суток и никакой замены, кажется, не предвиделось, а чертовы батареи «клопа» в гостиной все никак не садились… Саша доложил своему руководству о просьбе Обнорского, получил «добро» и ушел в увольнение до вечера. Минут через десять после его ухода появилась Галина в сопровождении спеца. У спеца, которого привела Галина, был точно такой же «дипломат», как у того, которого привез Костенко… Да что чемоданчик! У него и манеры были точно такие же. Он был так же неразговорчив и сосредоточен. «Клопа» в телефоне он обнаружил быстро. Подвел Обнорского — ткнул в «клопа» отверткой. Обнорский изобразил шок.
— Можем снять, можем оставить так, как есть… А можем оставить так как есть, но создадим помехи, — сказал спец.
— А как лучше? — спросил Обнорский.
— А это вам решать, — безразлично ответил спец. — Мое дело — обнаружить. А дальше — как решит клиент.
— Хорошо, мы подумаем… Скажите, а квартиру в целом вы можете проверить на наличие «жучков»?
— Почему нет? — ответил спец. — Об этом, правда, не договаривались.
— Я заплачу, — сразу сказал Андрей. Спец взялся за дело. Он работал около часа, но «жука» в гостиной не нашел… У Обнорского бухнуло сердце.
— Чисто у вас в квартире, — уверенно сказал спец. — Кроме, конечно, телефона…
— Вы уверены? — переспросил Обнорский.
— Я за свои слова отвечаю.
Когда спец ушел, Обнорский первым делом заглянул под журнальный столик — «жук» стоял на своем месте. Стало очень-очень противно.
* * *
Красный «опель» выглядел ярким мазком на сером полотне дороги. Широкие колеса расплескивали грязную снежную жижу по сторонам. Галина Сомова везла питерскую бригаду в Борисполь. Она выглядела усталой, под глазами лежали тени.
Родион пытался развлечь ее рассказами о том, как он на Севере «белых медведей профилактировал», но Галина реагировала вяло, и Родя умолк.
— Кстати, — сказал Обнорский, — ты сделала, о чем договаривались?
— А о чем договаривались? — с недоумением спросила Галина.
— Я просил тебя поинтересоваться у Затулы…
— Ах, это! Сделала, конечно.
— И что?
— Она была, мягко говоря, удивлена. И сказала, что этим часам — сто лет в обед, что она привезла их из Симферополя. Но в день исчезновения Гии их не было — они сломались и находились в ремонте.
— А ты не спросила, куда она отдавала часы в ремонт?
— Нет… Ты же не говорил, чтобы я спросила, — ответила Галина.
— Да и черт с ним! Теперь-то чего? Проехали!
С заднего сиденья отозвался Повзло:
— А вот ни фига не «проехали»! На ней, стерве, соучастие в убийстве… А ты: «проехали».
— Коля! — сказал Обнорский. — Не преувеличивай.
— А что — Коля? Коля, понимаешь… Я имею право написать в отчете свое особое мнение?
— Имеешь, но ты подумай о том…
— Вот я-то как раз думаю, — горячо сказал Повзло. — Я думаю. И свое особое мнение напишу не только в отчете. Кассеты Стужи цветочками покажутся, когда я опубликую свое особое мнение. Я молчать не буду!
Галина, поглядывая на Повзло в зеркало заднего обзора, спросила:
— А что у тебя, Николай, за «особое мнение»?
— Я считаю, что Алена…
— Хватит! — рявкнул Обнорский. — Хватит… Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что фактически выносишь ей приговор своим «особым мнением»?
Повзло не ответил. Нахохлился, как воробей, и стал смотреть в окно, в скучный черно-белый пейзаж… В Борисполь приехали к началу регистрации. Галина проводила их до той черты, которая четко отделяет провожающих от пассажиров. Поцеловала Колю и Родиона, долго смотрела на Обнорского.
— Что ты, Галка? — спросил он.
— Ничего… Когда теперь встретимся?
— Не знаю. Может быть, летом… в Крыму?
— Тебе это не нужно, — сказала она. — Ты стал другим, Андрей. Ты изменился.
Обнорский неуверенно спросил:
— Почему? Почему я изменился?
— Не знаю. Скажи, у тебя там, в Питере, женщина?… Господи! Что я говорю? Конечно, у тебя там женщина. И, вероятно, не одна.
— Галя, послушай…
Она не хотела слушать. Она отодвинулась и сказала:
— Командировка закончилась, ты летишь домой. Лети, гусар. Желаю тебе удачи. Пока.
Андрей смотрел, как она уходит, и в этом была некая необратимость, некая фатальность, в которую не очень хочется верить… Но и не верить в нее было нельзя. Обнорский покачал головой, повернулся и пошел к стойкам регистрации.
* * *
Галина вышла из здания терминала на улицу. Холодный ветер хлестанул по лицу сырой моросью, прижал к коленям юбку. Не оглядываясь, она быстро двинулась на стоянку, к своему «опелю». Села в машину, пустила движок и включила печку. Достала из сумочки сигареты и телефон… Закурила… С минуту смотрела сквозь покрытое моросью стекло. Потом вытерла глаза и взяла в руки телефон.
Через две машины от «опеля» стояла скромная «пятерка». Мужчина в салоне «пятерки» засек, что Галина взяла телефон. Посмотрел на часы и засек время.
Потом выбрался со стоянки и поехал в Киев. Он постоянно поглядывал в зеркало, ожидая появления на трассе красного «мазка». Дождался, добавил газу, до самого города так и ехал впереди «опеля». Человека звали Александр Зверев.
* * *
Станислав Гвоздарский вышел из квартиры своей любовницы на Броварском проспекте. Уже больше двух лет он был в розыске, жил с чужими документами…
Первое время это здорово давило на психику, и Гвоздь свалил в Чечню. Там тоже оказалось не сладко, и как только москали в девяносто девятом начали активные боевые действия, он вернулся обратно на Украину. Уже с новыми документами на имя Поддубного Матвея Сергеевича. В Днепропетровске один «умелец» закатал в скулы Гвоздя вазелин, и теперь Гвоздь приобрел несколько азиатские черты лица.
