Книга Разработка, страница 34. Автор книги Андрей Константинов, Евгений Вышенков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Разработка»

Cтраница 34

– Это уже не шутки! Я все расскажу, что мы натворили. Слышь? Все!

Будашкин попытался взмахом руки пресечь все эмоции и разборки:

– Что мы натворили… то натворили мы!

И именно в этот момент, ударившись бампером о поребрик и чуть подпрыгнув от этого, во двор влетела машина с заказчиком. Из нее первым выбрался Филин – в галстуке, завязанном каким-то диким способом. Капитан увидел лежащего на земле Будашкина, все сразу принципиально понял и нервно закурил:

– Где преступники?

– Тебе, блядь, ответить?! – также нервно выкрикнула в ответ Дроздова. Ее била крупная дрожь.

Между тем Ходырев, вылетев на Кантемировскую улицу и нарушая все правила дорожного движения, на второй передаче и со скоростью километров восемьдесят в час, ринулся за уходящей «семеркой». «Семерка» виляла из стороны в сторону из-за проколотых колес. Гитеров не сумел выправить ход и задел «Волгу» с таксистскими шашечками. «Семерку» развернуло и ударило о высокий бордюр тротуара. Гитеров выскочил из машины и побежал через газон. Ходырев зло усмехнулся, увернулся от мебельного фургона и, не обращая внимания на матерные крики и гудки водителей, перескочил через тот же бордюр. «Девятка» смела себе всю подвеску, но смогла еще пронестись метров тридцать по газону и сбить Гитерова – он подлетел в воздух, ударился о лобовое стекло и повалился на землю. Ходырев на ходу выпрыгнул из автомашины и двумя коленями рухнул на голову Совы. Только после этого он вспомнил, что у него есть табельное оружие…


…«Скорая» увезла Будашкина в больницу. Во двор дома на Карла Маркса понаехало столько разного начальства, как, наверное, после убийства президента Кеннеди. Все задавали одинаковые вопросы, не дослушивали до конца ответы, матерились и курили. Скоро все так вымотались, что начали впадать в безразличное отупение. Приехавший Ильюхин по-отечески обнял Дроздову, а она разрыдалась у него на плече. Ходырева, в нарушение всех секретных инструкций пытались допрашивать. Разведчики пытались спрятать своих, но тут еще подъехали представители районной прокуратуры и – в завершение банкета – городской…

Стас Ходырев твердо стоял на следующей позиции: «…в ходе следствия за объектом, убившим, по моему мнению, старшего офицера Будашкина, не по моей вине возникла аварийная ситуация, в результате которой я был вынужден выехать на газон и, уклоняясь от столкновения, случайно сбил объекта».

Молодая следователь прокуратуры Зоя Николенко такой версией не удовлетворилась:

– Если вы говорите, что изначально не собирались направлять автомашину на гражданина Гитерова, то ответьте: могли ли вы предотвратить наезд? Заметьте, своей версией вы просто вынуждаете задавать дополнительные вопросы.

– Мне уже столько дополнительных вопросов поназадавали, что одним больше, одним меньше – по барабану, – огрызался Ходырев, демонстративно глядя в сторону. – Пишите: предотвратить наезд не мог из-за обстоятельств непреодолимой силы, но делал все возможное, чтобы соблюсти законность.

– Зачем же язвить! – начала злиться следователь. – Я же понимаю, что допрашивать легче, чем задерживать!

Ходырев пожал плечами:

– Вы меня, наверное, с операми перепутали. Я по задержаниям не специалист. И тут я никого не задерживал, а преследовал в рамках своих должностных обязанностей. То есть – только для наблюдения. И я не собирался язвить, когда вопрос стоит о неукоснительном соблюдении конституционных прав человека… пусть даже и подозреваемого в совершении особо тяжкого преступления.

Следователь Николенко поджала губы, но все же попыталась сдерживаться изо всех сил:

– Станислав, почему вы заранее считаете, что я на какой-то «не вашей» стороне?

– Потому что следователь прокуратуры обязан быть не на стороне какого-то «наружника» или подозреваемого Гитерова, а на стороне самого святого, что у нас есть, – нашей Конституции!

А на Штукина орали все, кому не лень, – и свое начальство, и чужое. Все вдруг занялись оценкой его действий, все вдруг, как оказалось, хорошо знали совсекретный приказ за номером 007. А по этому приказу, как ни оценивай, попадал Валерка в лучшем случае под увольнение. 007 категорически запрещает любые задержания сотрудникам наружного наблюдения. Это может показаться диким, но даже если «наружка» каким-то немыслимым образом вдруг стала свидетелем убийства – то и в этом случае ее сотрудники обязаны только фиксировать происходящее. Раньше им и оружие-то не выдавали… А тут – пальба, перестрелка… Вся конспирация – насмарку, все незыблемые принципы – коту под хвост. Поэтому, разговаривая со Штукиным, его непосредственное руководство даже не вспоминало о трех задержанных ворах, о том, как долго ехали оперативники, и о том, что все с самого начала пошло наперекосяк…

Валера и сам все прекрасно понимал, поэтому на все крики лишь тупо повторял:

– Я принял спонтанное неправильное решение… Мне добавить нечего…

Когда все наконец-то стали разъезжаться, Штукин отправился в больницу к Будашкину. Майора он увидеть не смог, тот находился в реанимации после операции. Операция, вроде, прошла успешно. В больнице Валера встретил своих коллег – ему они сочувствия не выражали, отворачивались, чтобы не встречаться глазами, и вообще – чуть ли не отшатывались, как от зачумленного. С поникшей головой Штукин вышел из больницы и побрел к себе домой. На душе было… не просто плохо – было гадостно. Валера шел и думал про себя: «Мужчины делятся на три категории. К первой принадлежат те, которые зарабатывают мало, но работать больше не хотят: они приходят домой после смены, и там им закатывают скандалы толстые жены. Относящиеся ко второй зарабатывают много и хотят еще больше. Они приходят домой когда захотят, а если выпьют – то жены их истерикой не встречают. А третья категория – сплошное исключение из правил – эти зарабатывают мало, хотят больше и готовы работать, но не могут по не зависящим от них причинам, так как их «производство» отлажено четко, да еще и с секретным графиком. На работу после смены их не пускают, даже удостоверения отнимают, домой им идти со своими липовыми пропусками трамвайных парков тоже не хочется. Вот сидят они в сквериках на заплеванных скамейках и бухают. Женам врут, поэтому те скандалят и уходят… А я не хочу, не хочу так! Ну не ловлю я кайфа от такой жизни! От работы – еще, может быть, и есть какое-то удовольствие, но все, что к этой работе прилагается… Да что я – убогий, что ли?! Я так не хочу… да, видимо, теперь уже и не буду…»

Штукин был уверен, что его уволят, да и его, разумеется, уволили бы, если бы, в общем-то достаточно случайно, вся эта история не привлекла внимания Виталия Петровича Ильюхина – он даже на место происшествия от руководства УУРа не поленился съездить. Конечно, судьба Штукина целиком и полностью зависела от начальника ОПУ, но… Ведь руководители самых разных милицейских служб достаточно часто сидят рядом на заседаниях, коллегиях, совещаниях и заслушиваниях. И не просто сидят, а разговаривают друг с другом. В общем, всем понятно, что иногда и командир эсминца может заступиться за матроса с подводной лодки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация