– В чем-то ты, может быть, и прав… В космическом смысле… Ладно. Ты уверен, что я кого-то там подослал. Я считаю по-другому. Что спорить-то… Дело ведь не в этом. Это же повод. Так?
Валерка выдержал его взгляд:
– Не знаю.
Гамерник дернул губой:
– А чего тут знать-то? Ты сколько денег зараз держал в руках когда-либо? Максимально?
Штукин сморщил лоб, припоминая:
– Ну… на новую «девятку», наверное…
– Понятно. – Гамерник даже не стал скрывать снисходительных интонаций. – «Шесть тысяч четыреста»
[9]
, как Шура Балаганов. Да ты не обижайся – это нормально. Я просто вслух измеряю долевые участия. Мне это не опасно, так как банкую я, а тебе – полезно. Так с чего начнем?
Валера еще не утратил своего изначального настроя и запала, однако внутренне не мог не признать, что разговор идет совсем не по той схеме, которую он нарисовал себе заранее. Гамерник умело перехватывал инициативу.
Штукин склонил голову к плечу:
– Насчет «с чего начнем» – я немного сбит, честно говоря…
– О, как! – засмеялся Гамерник. – Как приходить с пошлой фразой «Дай чего-нибудь из денег!» – так это нормально. А как дошло до моего скромного вопроса «сколько?» – так ты и растерялся!
Валера развел руками и вдруг словно опомнился:
– Ну, у меня же нет такого опыта, как у вас… Вы меня все равно переговорите… А кстати, почему это я вас на вы, а вы меня на ты?
– А как ты хотел? Ты себя-то не сбивай с темпа! Как ты там сказал: «Вы меня все равно переговорите…» Ну?
– О, кей! – согласился Штукин. – Я поправлюсь: я пришел не с информацией. Я пришел со знанием того, что произошло. Но! Это знание есть еще у нескольких оперов Управы, тех, которые из отдела по умышленным убийствам. Эти опера – они не гении. Но они и не пьяницы. Это не значит, что они могут вас посадить, но они могут растиражировать свои знания устно и письменно. Пойдут обзорные справки, и знать начнет уже их руководство – руководство УУРа. На заслушиваниях в прокуратуре начнут упоминать вашу фамилию. Упоминать и обсуждать. Возникнет устойчивое мнение. Поползут слухи. Конечно, все это не приведет к реализации. Но – некоторые ОРМ могут привести к задержанию исполнителей…
– Что такое ОРМ?
– Оперативно-розыскные мероприятия… Так вот, насчет исполнителей – конечно, от них никто признания не ожидает, но… но все это – нервы. Так? И не надо говорить, что нет. Нервы плюс траты. Вы ведь не ранее судимый квартирный вор, чтобы говорить: «Начальник, ты докажи сперва…» Вы – серьезный человек. У вас не только офисы, деньги и секретарши. У вас – репутация.
– Хватит! – оборвал его Гамерник. – Я с первых слов понял, что ты хочешь… Скажем так: я готов заплатить, чтоб мое имя не трепали, хотя это шантаж. Есть еще что-то?
– Есть, – спокойно кивнул Валера. – Юнгеров.
– В каком смысле?
– В том самом. Нужно?
– Ну… Пусть будет…
– Стало быть, мы принципиально можем договориться?
– Конечно.
– А в деталях?
Сергей Борисович улыбнулся, показав розовые десны:
– А что, «шесть тысяч четыреста» не устраивает?
– Нет.
– А сколько?
– Полтаха.
– Ну… Дай чуток подумать, хотя скорее всего, что да.
Неожиданно возникла пауза – словно они бежали, бежали, а потом так же внезапно и остановились, как пробежали. Валерка даже головой покрутил:
– Быстро как у нас получается-то…
– А чего тереть-то?
Гамерник встал и сунул руки в карманы:
– Вот только, чтобы я знал, что ты не блефуешь… Называешь мне имена и первые буквы фамилий исполнителей – и все. А я уж по своим каналам проверю – имеет ли твое знание хоть какое-то отношение к той дикой истории в лифте…
Штукин усмехнулся и подумал о том, что при всей внешней быстроте и напористости Гамерник все равно вел разговор так, будто учитывал возможность наличия у собеседника записывающего устройства. Чтобы можно было сказать в случае чего – да, согласился платить вымогателю, но не из-за того, что боялся разоблачения, а чтобы дерьмом не облили…
Валера спрятал улыбку и встал:
– У меня будут и имена, и буквы в фамилиях.
– Тогда у меня будут деньги в долларах.
– А за Юнгерова?
Гамерник насмешливо посмотрел на Штукина:
– Мне байки не нужны. Ежемесячная разумная оплата за какую-то фоновую конкретику – согласен. А каждую важную информацию будем оценивать отдельно.
Штукин кивнул, выражая согласие:
– Странно, но мне легко с вами разговаривать. Сергей Борисович, а почему вы не спрашиваете о причинах, побудивших меня предложить вам м…м…м… сотрудничество по Юнгерову? Он ведь меня после увольнения на работу взял…
Гамерник неторопливо перекатился с пяток на носки и обратно, потом слегка дернул узкими губами, обозначая улыбку:
– Я же сказал – всякие байки и достоевщина меня не очень интересуют. И ты смотри – я не так прост, как быстр. Ладно, давай не будем маяться ненужными разговорами. Жду букв.
Руки они подавать друг другу не стали, прощаться – тоже. Достаточно сухо обменялись номерами мобильных телефонов, и Штукин ушел.
На улице уже он, заложив петлю вокруг Большого концертного зала «Октябрьский», осторожно проверился. За ним никто не шел. И только тут Валерка почувствовал, что мокрая от пота рубашка неприятно липнет к спине…
Странные истории подчас происходят в жизни. Удивительным образом судьба сводит и разводит людей. Любопытно, как бы мог сложиться разговор этих двух очень разных людей, если бы они знали друг о друге чуть больше. Но Гамерник не знал, что Штукин и есть тот самый сотрудник, которого внедрили к Юнгерову – внедрили, грубо говоря, благодаря инициативе самого Гамерника, причем благодаря инициативе, подкрепленной серьезными деньгами. И Валера тоже не знал этого обстоятельства… Он лишь смутно ощущал какую-то неправильность, нездоровость во всей истории своего внедрения. Но ощущения – это не знание…
