— На себе, ублюдок, показывай! — заорал Харламов так, что подозреваемый облился чаем.
Тульский «возмущенно» одернул его:
— Степа! Ну зачем ты?! Гражданин все рассказывает… раскаивается… правильно?
— Угу…гу… — глотал истерично чай Ужинский. Артур понимающе сочувственно покивал и спросил:
— А за что убили-то?
— Просто так, — всхлипнул Ужинский. — Но это — не я!
Тульский резко отшатнулся, ему было невмоготу больше притворяться добрым.
— Это тебе тоже «просто так»! — Харламов со всей дури вмазал ойкнувшему задержанному по спине — из рук у него вылетела чашка и, упав на пол, разбилась.
— Это на счастье, — сказал Степа. — Но, сука, не на твое. Тебе, падаль, счастья не видать, потому что ты меня рассердить не боишься…
Артур присел перед Ужинским на корточки:
— Слушай! Ты инвалидом хочешь стать!
— Нет!!! Но я же не…
— А веришь, что можешь?!
— Но послушайте, я же даже не…
Сзади подошел Харламов и резко ударил Ужинского ладонями по ушам — > тот завыл и упал со стула на колени.
— А сейчас — веришь?
— Да, да!
Артур встал на колени рядом с Ужинским и, практически касаясь щекой его подбородка, зашептал:
— Я тебя медленно-медленно мучить буду… А потом, когда ты падалью станешь — выкину на помойку, и тебя там крысы обглодают. Я одно такое укромное местечко знаю — за пару часов без остатка все сожрут…
Ужинский заплакал в голос — страшно, с подвывом. Он был на грани безумия. Харламов одобрительно закивал:
— Жа-алко себя… Пожалей, пожалей, тут тебя никто больше не пожалеет!
Артур, уже почти слетая с катушек, рявкнул:
— Фамилию, имя, телефон! Все конкретное о подельнике! Ну, сука!!!
Ужинский отчаянно завыл:
— Не зна-а-а-ю!!!
Тульский переглянулся с Харламовым, взял задержанного под мышки и начал усаживать обратно на стул. Последним усилием воли Артур заставил себя не сорваться и почти спокойно выдохнул:
— Сразу трудно сказать — понимаю! Успокойся… ну… все хорошо… Итак — как его звали?
Тульский почти перешел на шепот, и Ужинский таким же шепотом откликнулся:
— А… Артем.
— Правильно!.. А фамилия, фамилия какая?
— Токарев.
Артур со всего маху ударил Ужинского ногой по лицу. Тот откинулся навзничь и, не долетев до пола, успел еще поймать удар Харламова. Задержанный свернулся на полу и захрипел.
— Ы-ты, рыбина какая! — довольно проворчал Степа. — Крученая!
Опера мгновенно решили, что Ужинский выдал себя: раз говорит про Артема, значит знает их мир, и блатной мир знает, и названное имя — это вроде издевки.
Они уже начали стервенеть и потому не сообразили, что никак Ужинский на блатного не тянет.
В этот момент зазвонил телефон, Тульский схватил трубку — звонил Артем.
— А, — тяжело дыша сказал Артур. — На ловца и зверь… Тут один упырь говорит, что ты с ним Светку убил: как тебе?
— Какую Светку? — ошарашено спросил Токарев-младший.
Тульский сообразил, что Артем ведь еще ничего не знает, и ответил неопределенно:
— Ты подгребай… Когда будешь?
— Через пять минут…
Когда Токарев-младший влетел в кабинет, Ужинский лежал, забившись в угол. Волосы его были липкими и мокрыми, потому что Харламов облил его почти кипятком.
— Мужики, вы чего это…
— Здорово, Артем — откликнулся Артур, глаза у которого блестели нездоровой сумасшедшинкой. Он пнул Ужинского по голени и спросил:
— А вот и твой подельник, узнаешь?
Тульский наклонился и повернул Ужинского лицом к Артему. Правый глаз у задержанного уже заплыл и ничего не видел.
— Нет!!!
— Как это — «нет»?! Вот он — и Артем, и Токарев — все, как ты сказал!
— Мужики, вы чего! — начал буквально кидаться на оперов Артем. — Вы же его покалечили!
Артур усмехнулся страшно:
— Ну, так надо сначала спросить — за что?
— За что?! — механически переспросил Токарев-младший.
— Он Светку заколол, — деланно-спокойно ответил Тульский.
— Какую Светку?
— Ту самую! — сорвался на крик Артур. — Барышникову! Нашу Светку!
У Артема округлились глаза и подломились ноги. Он без слов плюхнулся на диван. Ужинский снова завыл в своем углу. К нему подошел Харламов и пнул ногой:
— Поплачь, поплачь. Меньше ссаться в камере будешь.
— Прекратите! — Артема всего трясло.
— А мы еще и не начинали! — гаркнул Тульский, пытаясь подскочить к лежавшему, но Токарев-младший успел его перехватить:
— Артур, погоди, успокойся… Ведь только два дня назад… Ты что — такой же вариант, как с тем «казанским» хочешь? Ты помнишь, что Варшава нам сказал?! Очнись, Артур!
Тульский стал вырываться:
— Тогда был другой случай, а эта гнида…
— Ребята, ребята… погодите вы!
С трудом Артему удалось прервать избиение. Он заставил оперов все подробно ему рассказать с самого начала — и в деталях. По окончании рассказа Токарев-младший сел за стол, в тоске обхватил голову руками и почти простонал:
— Ни-че-го не по-ни-ма-ю!!!
— Что ты не понимаешь? — возбужденно спросил у него Артур.
Артем, не отвечая, выглянул на послышавшийся шум в коридор — там загалдели вернувшиеся из бара, судя по интонациям — довольные, Василий Павлович, Ткачевский и другие оперативники. Слава Богу, они были без прокурорских. Дело в том, что Токарев-старший кратко изложил на месте измотанному следаку суть «Харламовского прорыва», и тот пообещал подъехать к утру — допросить задержанного и «спустить» на трое суток.
Тульский увидел, как Артем плотно закрыл за собой дверь, и услышал (уже приглушенно) вопрос Василия Павловича:
— Ну, как тут у вас? Есть результаты? Послышался голос Токарева-младшего:
— Сейчас там… Ребята… Давай мы сейчас — через пару минуток к тебе в кабинет — и все доложим.
Последовала странная пауза, а потом Василий Павлович уже с другой интонацией ответил:
— Ждем. Две минуты.
Артем открыл дверь в кабинет, посмотрел на Артура, на Степу, на Ужинского и устало сказал:
— Пошли. Все равно придется… Я постараюсь как-то объяснить…
К этому времени Тульский начал уже остывать, он переглянулся с Харламовым и почувствовал какую-то неуверенность.
