– Понял тебя, Хопер-первый…
И тут уже Числов сам заметил боевиков. Они перли со скал быстрыми перебежками и казались крупными тараканами…
– Вот они!
Капитан не понял, кто это сказал, то ли он сам, то ли Грызун, лежавший рядом и приготовившийся к стрельбе.
– Огонь!
Разведчики начали первыми. Витя Крестовский удачным выстрелом снял духа. В ответ пошел плотный огонь – из пулеметов и автоматов.
– «Зенит» – чемпион! – заорал Грызун и засадил очередь. Числов откатился от него в сторону и закричал, стараясь перекрыть стрельбу:
– Кузьмин, Кныш! Держите тропку! Феофанов, налево поработай! Грызун, ебенц, не высовывайся, нарвешься.
Боевики перли плотно. При желании они могли обойти взвод Числова, но духи этого делать явно не собирались. Они сжимали полукольцо вокруг поляны и вели плотный огонь…
Бывший раб Виноградов жался к Числову, как собака. В горячке боя капитан даже не сразу понял, что освобожденный ползает за ним, как пришитый. Матюгнувшись, Числов крикнул «работнику»:
– Наблюдай за склоном слева, хоть какое-то с тебя молоко.
– Есть, гражданин начальник.
– Ты что, зек?
– В девяносто первом откинулся… потом в поезде ехал… Черные сняли… теперь здеся…
– Понятно.
Капитан по короткой связи потеребил Квазимодо, потому что с его стороны тоже началась стрельба:
– Валера, ты что молчишь? Как дела?
Квазимодо отозвался сразу:
– Мы задних шуганули, они огрызнулись и куда-то потерялись… У меня одного гостя зацепило – Мыколу. Жгут наложили…
– Возьми рубеж вдоль скалы.
– Уже взял…
Числов перебежал к Гущину, прятавшему рацию в расщелине между крупными валунами.
– Дима, роту давай…
Стрельба со скал снова усилилась, с правого склона начал бить тяжелый пулемет, который сумели подтащить боевики.
– Волга… Волга… Я – Хопер!
– Слышу тебя, Хопер!
– Волга, веду бой! У меня один трехсотый, из гостей. Карандаши целы. Но могут поломать. Цепляют грамотно. Духов от тридцати, может, больше… Еще сзади… Давят меня назад, тем же бульваром. Там – засада. Выжимают основными силами на нее. Когда тушенка? Когда тушенка?
– Хопер, я – Волга… Держись… Тушенка готова, ждем ящики… Ждем.
– Волга, потеребите их там, у нас жарко.
– Потеребим, Серега, держись…
Ротный ушел со связи. Дима еще зачем-то повертел ручкой настройки, и вдруг в мембранах возник чужой вкрадчивый голос с характерным акцентом:
– Ваня… Ваня, слышишь мэня? Хочешь, я тебе яйца атрэжу?
Гущин дико глянул на Числова и вдруг, сорвавшись, заорал в «матюгалку»:
– Блядь, сука, пидор, душара потный! Я тя самого саперной лопаткой кастрирую!!!
– Ваня, – укоризненно сказал голос, – зачэм ругаешься? Хочешь, я тваей МАМЫ позвану? У мыня – мабыла! Скажы ее тылефон… Сейчас убъем – с мамой не прастышься…
– Пшел ты на хуй, пидор!
Гущин, тяжело дыша, вырубил рацию и поднял глаза на Числова. Капитан прочитал в этих глазах страх.
– Товарищ капитан… Что же там с вертолетами?
Числов через силу улыбнулся – как мог ободряюще:
– С вертолетами там хорошо. Вот без вертолетов – плохо. Не ссы, Капустин, отьебут – отпустят.
– Я не ссу, – сказал Дима и опустил голову.
Стрельба со склонов на какое-то время стала чуть менее плотной. Воспользовавшись этой «паузой», Числов связался с Квазимодо:
– Валера, слышишь меня? У нашей тетушки могут быть задержки с родами… Держись…
– Блядь! – отозвался прапорщик. – Что у них не так?
– Держись, Валера, – сказал Числов и замурлыкал зло себе под нос. – Почему же не «так». Вроде все как всегда. То же небо – опять голубое. Тот же лес, тот же воздух… «Числов обыгрывает песню Владимира Высоцкого, начинающуюся словами: „…почему все не так, вроде все как всегда, то же небо опять голубое, тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся из боя“.»
Гущин смотрел на него широко открытыми глазами.
– Не ссы, – подмигнул ему Числов. – Прорвемся… Давай-ка, смени позицию. Левее перебирайся. Але, как понял?
– Понял, – прошептал Дима. И, подхватив рацию, метнулся к валунам покрупнее…
…Через несколько минут боевики, словно осатанев, поперли так, что все предыдущее показалось легкой увертюрой. Они начали жать со всех сторон и со стороны Квазимодо – тоже.
…Первым убили Кныша. Кузьмин еле успел оттащить его уже неживое тело в периметр. Духи подошли совсем близко, и к их пулеметным и автоматным очередям добавились гранаты из подствольников и гранатометов.
…Потом доложился Квазимодо – у него бойца Петрова грохнули прямо в переносицу…
Числов метался внутри периметра, меняя позиции. Пережидая разрывы гранат, он вжимался в скалистый грунт, и земля, несмотря на февральскую погоду, казалась ему теплой… Следующим погиб снайпер Витя Крестовский – он не успел сменить позицию, его зажали из двух пулеметов сразу, пока Числов увидел и начал прикрывать его пулеметом Феофанова и своим автоматом, пули уже успели искромсать парня. А потом еще духи засадили уже по, наверное, мертвому Крестовскому парочку гранат из подствольников – для надежности…
…Стреляя, Числов почти не видел результаты своих попаданий. Один раз ему, правда, показалось, что он срезал очередью бородатого духа в зеленом армейском бушлате и портупее…
…Еще несколько раз Числов и Гущин выходили на связь с ротой. «Ящиков» для «тушенки» не было. Самохвалов умолял – держаться и что-то говорил о поддержке со стороны «вованов»… Капитану стало совсем тяжело. Пока кто угодно из самых близких соседей доберется своим ходом – будет… В общем, понятно, что будет…
Числов не знал, что майор Самохвалов уже замучил всех, кого только мог, – и Примакова в том числе. Примаков же извелся почти до инфаркта – он просто прорвался к командующему, и тот сказал, как приговор:
– Александр Васильевич, хоть ты душу не рви. «Вертушки» будут, когда с лордом разберемся… Пару часов еще пусть продержатся твои ребята. Ну нечего мне сейчас дать, понимаешь?!
Примаков ничего не ответил. А что он мог сказать? Что еще на пару часов такого боя у взвода Числова просто не хватит боезапаса? Командующий и сам это должен был понимать прекрасно.
…Когда осколками гранаты посекло Феофанова, Числов сам схватил пулемет. Раненых стаскивали вглубь периметра, там, где крупные валуны образовывали хорошее естественное укрытие. Свой автомат капитан бросил Виноградову:
– На! Умеешь?
