Прошелестел ветер, похожий на вздох. До чего же медленно тянется время. Сколько там уже? Час ноль семь… Ну, где? Где этот «корреспондент»? Мукусеев обернулся и чуть не вскрикнул: из темноты смотрели два мерцающих глаза. Два нечеловеческих глаза.
Он застыл и прошептал: «Кто? Кто это?…» А глаза смотрели в упор. Круглые, желто-зеленые, с узким вертикальным зрачком… Мукусеев попятился. Сделал шаг, другой, третий. Потом вдруг вспомнил про фонарь в правой руке. Он нажал кнопку, вспыхнул яркий белый луч — на могиле сидел серый кот. Во рту держал мышку.
— …твою мать! — сказал Мукусеев и опустился на могильный холмик. — Твою мать, киска. Так и головой захворать можно.
— Или в штаны наделать, — ехидно сказал Джинн из темноты.
— Смешно тебе? Смешно, да? А я чуть инфаркт не получил.
— Фонарь выключи, депутат, — ответил Джинн. Кот с мышкой в зубах повернулся и очень солидно ушел. Мукусеев выключил фонарь. Темнота сделалась совсем непроглядной. Он снова посмотрел на часы. С трудом разглядел слабое свечение циферблата — час десять… Ну, где этот придурок?
— Идет, — прошептал Джинн. — Идет слева от тебя.
Мукусеев посмотрел налево и ничего не увидел — темень.
— Освети себя фонарем, — тихо подсказал Джинн. Владимир кивнул и, направив на себя фонарик, дал короткую вспышку. В ответ вспыхнула зажигалка метрах в двадцати. Разглядеть что-либо Мукусеев не разглядел, но зато как-то стало спокойно на душе: пришел «корреспондент». Пришел все-таки… Вот только с чем он пришел?
Человек приблизился и Мукусеев прикинул: рост действительно что-нибудь около ста семидесяти. Лица в темноте не разглядеть, но, кажется, человек молодой.
А незнакомец подошел вплотную. Подошел и сказал:
— Почему вы не пришли вчера?
— Я не знал, — ответил Мукусеев. — Я не получил.первой записки. Вы выстрелили ее из рогатки? В окно?
— Нет. Я сунул ее под дворник вашей машины.
— Вот как? Под дворник машины? Странно, но мне никто ничего не передавал… Не могло ее унести ветром?
— Нет, ветром не могло. Спросите у своих. Вы доверяете своим людям?
— Безусловно. Скажите, как вас зовут?
— Гойко, — ответил человек. — А вы — Владимир, я знаю.
— Почему вы хотели, Гойко, со мной встретиться?
— Вас интересует, где закопаны ваши товарищи?
— А вы знаете? — быстро спросил Владимир.
— Нет. Я — нет.
— А кто знает?
— Есть один человек.
— Кто он? Почему он сам не пришел?
— Он не хочет, чтобы его знали. Он прислал меня. Все переговоры будете вести со мной.
— Хорошо, — сказал Мукусеев. — Хорошо. Что требуется от нас?
— Деньги и сохранение тайны. Если вы не сумеете сохранить тайну, меня убьют. Возможно, и вас убьют.
— Мы сохраним тайну. Я обещаю, Гойко, что никто ничего про вас не узнает… Сколько денег вы хотите?
— Пять тысяч марок.
— Большие деньги, Гойко.
— Вы в своем пансионате сколько платите за проживание?
Мукусеев подумал: Джинн прав — он (или они) авантюрен, хитер и корыстен… Все в цвет. Но знает ли он, где захоронены тела? Нет ли тут элементарного обмана?
Снова высунулась луна, и человек резко переместился в сторону так, что его лицо оказалось в тени… Да, этот Гойко действительно хитер.
— Хорошо, — сказал Мукусеев. — Мы раздобудем деньги. Столько у нас нет, но мы раздобудем. Когда вы сможете сообщить мне о месте захоронения?
— А когда вы сможете передать мне деньги?
— Скоро. Как только мы раскопаем могилу — вы получите деньги.
— Нет, Владимир. Как только мы получим деньги, я укажу место. По-другому я не могу.
— А почему я должен вам верить, Гойко? Чем вы можете хотя бы косвенно подтвердить, что владеете информацией?
— Взгляните вот на это, — произнес Гойко и протянул руку. На руке что-то лежало, но что — не понять.
— Что это?
— Включите свой фонарик и увидите.
Мукусеев взял предмет в руку и включил луч фонаря… Сердце сорвалось вниз! В светлом и жестоком, словно лезвие кинжала, луче блестела зажигалка «зиппо». Одна из миллионов «зиппо», которые гуляют по свету. Но эта была единственная! Другой такой больше не было… Потому что по металлу зажигалки бежали гравированные буквы: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. Витьку от Вовца. 18.03.90».
Эту зажигалку Мукусеев купил в Лондоне в марте девяностого. Купил для себя. А потом ее увидел Виктор. Увидел и восхитился. Сказал: гад ты, Владимир Викторович. Себе купил, а мне нет… А он тогда ответил: да зачем тебе? Ты же курить бросаешь… А-а, — махнул рукой Виктор, — бросишь тут. И вообще: кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. Гад ты все-таки, Владимир Викторович.
Через три дня у Виктора был день рождения. В обед Мукусеев заскочил к граверу и заказал эту идиотскую надпись… И вот теперь, спустя три с половиной года, он стоит ночью посреди кладбища в маленьком югославском городке и держит в руках эту самую зажигалку. Бред! Просто бред!
Зажигалка блестела в узком луче фонаря, и дурацкая присказка, выгравированная пожилым гравером-армянином, приобрела теперь какой-то зловещий, тайный смысл.
— Откуда? — спросил Мукусеев. — Откуда она у вас?
— Это зажигалка Виктора. Легко проверить.
— Не нужно ничего проверять. Я сам подарил ему эту зажигалку.
— А-а? Теперь вы поняли, что я говорю правду?
— Продайте мне эту зажигалку, — сказал Мукусеев. — Я заплачу.
Гойко несколько секунд молчал, потом произнес:
— Берите так. Денег не надо.
— Спасибо. — Мукусеев выключил фонарик и стиснул в кулаке «зиппо».
— Не за что. Я же вижу, что это как память.
— Спасибо, брат. Я… я не знаю, что сказать. Просто спасибо тебе.
— Есть еще кое-что… У моего товарища есть еще кое-что. Но уже за деньги, — сказал Гойко. — Что-то важное.
— А что значит «кое-что»? — переспросил Владимир.
— Я не знаю. Но он сказал: есть еще кое-что. Очень важное.
— А сколько стоит это важное «кое-что»?
— Еще тысячу марок, брат.
— Хорошо, будет еще тысяча марок.
— Когда?
— Скоро. День, два, три… деньги будут. Я обещаю.
— Когда будут деньги, поставь на окно в комнате включенную настольную лампу. Я буду знать, что ты достал деньги.
— Встретимся здесь же?
— Я сообщу, где и когда. Прощай. Я уйду сейчас, а ты побудь здесь еще минут десять.
