– Она кажется тебе правильной лишь потому, что ты никогда
не задумывался над этим. Представь себе, что все, кто когда-либо родился, живут
и по сей день. У каждого из них свой уклад жизни – свои представления о мире,
свои моральные и материальные ценности, свои желания, которые я должен
исполнять. И это еще не все! Уничтожая зло как таковое, я должен буду
переделать весь мир. Например, если я запрещу волкам резать овец, то волки
вымрут с голоду. Как накормить волков и уберечь овец? Может быть, сделать всех
хищников травоядными? Но тогда пострадают растения. Траве, цветам и деревьям
вряд ли нравится, когда их губят – едят, рвут или ломают. Растения бессловесны
и не могут никому пожаловаться, но жить они хотят ничуть не меньше, чем
животные и человек. Ты видишь сам, как непросто бороться со злом во вселенских
масштабах. Такая борьба потребовала бы от меня ежесекундного вмешательства в
земные дела. Да и сами люди, наверное, померли бы со скуки, если бы я
преподносил им все на золотом блюдечке.
– Да, – сказал Мак, – это совсем не просто.
Тебе приходится думать о многом. Но ведь Ты всеведущ. Это должно Тебе помогать.
– Всезнание подсказывает мне, что лучше ограничивать
свое всемогущество.
– А как же Добро и Зло?
– Да, я знаю, как это важно. Но, к сожалению, я почти
никогда не мог разобраться, где Добро, а где – Зло. Они так тесно переплелись
между собой! Если я буду творить только одно Добро, это будет не очень
справедливо и слишком односторонне. Еще до того, как я сознательно принял столь
непохожий на Бога образ, ограничив свое всезнание и всемогущество, в минуту
божественного прозрения я увидел, что Добро и Зло немыслимы друг без друга, что
они – лишь части единого целого. Выхода из этого замкнутого круга не было. Я
понял, что знать все – означает ничего не знать. Я же предпочел знать хоть
что-то. Быть может, я и вижу скрытые пружины мироздания; возможно, я могу
постичь абсолютную истину. Но я не позволяю себе глубоко задумываться над этим.
Бог тоже имеет право на Свои тайны, и Он не только не обязан, но и не должен
все знать.
– И какой же вывод можно из этого сделать? –
спросил Мак.
– Что ты свободен – так же, как и я. Хотя свобода – это
еще не все, но ведь это уже что-то, не так ли?
Глава 7
Так уж устроен подлунный мир, что в нем нет почти ничего
постоянного. День сменяется ночью, после бури наступает штиль. Вот и после
окончания Тысячелетней Войны – эпохального события – Царство Света и Царство
Тьмы напоминали покинутую актерами театральную сцену с опущенным занавесом и
погасшими прожекторами. Аззи вновь был обречен на безделье и скуку. Чтобы хоть
чем-нибудь развлечься, он решил разузнать, что делают Фауст и остальные
участники Спора меж силами Добра и Зла.
Он нашел Фауста в скромном трактире неподалеку от Кракова.
Ученый доктор был не один – он сидел в одной из кабинок рядом с ангелом
Гавриилом. К величайшему изумлению Аззи, Гавриил, его бывший соперник,
потягивал пиво из высокой кружки. Фауст и Гавриил пригласили Аззи занять
свободное место за их столиком и предложили выпить пива.
Фауст вновь продолжил разговор, прерванный появлением Аззи:
– Вы слышали, что сказала Ананке? Это была моя
маленькая Маргарита. Она сделала все, чтобы я выиграл спор!
– Ваши личные отношения здесь ни при чем, – сказал
Гавриил. – Ведь она говорила от имени Судьбы.
– Да, но почему Ананке выбрала именно ее? – Фауст
помолчал несколько секунд, размышляя, и задумчиво произнес: – Разве только
потому, что судьбу обычно называют слепой, удивляясь ее парадоксам…
Гавриил вздрогнул, и, чтобы скрыть свое волнение, поднес ко
рту почти пустую пивную кружку. Сделав маленький глоток, он заметил:
– А вы, как видно, успели кое-чему научиться, если сами
догадались об этом!
– Кое-чему, но отнюдь не всему, – горько посетовал
Фауст. – Мы должны были сделать это, Гавриил! Мы могли сбросить с себя
тысячелетнее иго. Если бы только я…
– Не вы один, – сказал Гавриил. – Мне очень
жаль огорчать вас и принижать ваши заслуги, но на суде речь шла не столько о
вас лично, сколько о человечестве в целом. Вы представляли весь род людской.
Указав на ваши недостатки, Ананке тем самым указала на недостатки остальных
людей.
– Как-то это некрасиво получается, – продолжал
Фауст. – По-моему, с нами ведут нечестную игру. В нас выискивают какие-то
недостатки и объявляют нас проигравшей стороной потому, что мы не обладаем
определенными качествами. Мы стараемся развить в себе эти качества, но в
следующий раз они обязательно находят что-то еще, и так до бесконечности. Но
интересно, откуда они берут положительный опыт, если не от нас, людей?
– В ваших словах есть большая доля правды, –
сказал Гавриил, – и я не могу отрицать вашу правоту. Но оставим-ка лучше
разговор о политике. Ведь игра уже сыграна. Давайте выпьем, вспомним старину и
разойдемся каждый по своим делам.
В эту минуту в трактир вошел Мак, распевая старинную студенческую
песню. Он начал новую жизнь после того, как побывал в Раю. Занявшись торговлей,
Мак весьма преуспел в коммерческих делах, и теперь мог наслаждаться жизнью. Он
завел подружку – девушку, очень похожую на Маргариту.
Забыв свой спор, все трое – Фауст, ангел и демон – окружили
Мака.
– Ну, что Он тебе сказал? – спросил Аззи, которому
не терпелось узнать свежие новости.
– Кто?
– Бог, кто же еще! Из зала заседаний Суда мы видели,
как ты поднимался на гору, направляясь прямо в Рай. Ты видел Его? Говорил с Ним?
Мак заметно смутился.
– Как вам сказать… Вообще-то я Его Самого не видел. Ко
мне вышел один из Его друзей…
– Который сказал тебе, что ты выиграл Спор?
– Не совсем так… Я только одно понял ясно – что отныне
я свободен и могу делать что хочу. Именно это я сейчас и делаю.
– И это все? Неужели тебе больше нечего нам
сказать? – разочарованно протянул Мефистофель.
Мак часто заморгал и ничего не ответил. Помолчав немного, он
опять широко улыбнулся:
– Идемте, друзья. Я заказал столик в одном трактире
здесь неподалеку. Нам подадут великолепного жареного гуся. Мы выпьем за наши
успехи и посмеемся над своими прошлыми ошибками.
Эта идея всем пришлась по душе. Но Фауст, извинившись,
сказал, что ненадолго покинет компанию и присоединится к ним попозже.
Выйдя из трактира, ученый доктор направился по Малой улице
Казимира, к маленькому уютному кафе, где он назначил свидание Елене.
