– Даже самому искусному магу нужно кое-какое
оборудование помимо своего мастерства, – ответил Фауст. – Мне не
хватило одного-единственного компонента, чтобы составить волшебную смесь! Если
бы у меня был кусочек… Впрочем, та икона, которую вы держите в руках, вполне
подойдет!
Энрико Дандоло гневно нахмурил брови:
– Вы собираетесь проделывать свои фокусы с чудотворной
иконой Св. Василия?
– Я собираюсь заклинать духов с ее помощью. Для чего же
еще предназначены чудотворные иконы?
– Единственное предназначение чудотворной иконы Св.
Василия – хранить город Константинополь, – сухо ответил Дандоло.
– О да, конечно, – саркастически заметил
Фауст. – Только ее святое покровительство этому городу отнюдь не играет
вам на руку, не правда ли?
– Это уже не ваше дело, – отрезал Дандоло.
– Возможно, в этом вы правы, – сказал
Фауст. – Все равно, выпустите нас отсюда. Мы никому не причинили зла, и мы
не принадлежим к числу ваших врагов.
– Кажется, совсем недавно вы заявляли, что в
совершенстве владеете искусством магии, и даже предлагали мне свои
услуги, – сухо произнес Дандоло. – Посмотрим, кем вы окажетесь на
самом деле. Я еще вернусь.
С этими словами он резко повернулся кругом и ушел,
сопровождаемый двумя солдатами. Дверь со стуком захлопнулась, и пленники
услышали, как ключ, скрипя, поворачивается в замке.
– С этими тупоумными упрямыми венецианцами просто
невозможно разговаривать! – пробормотал Фауст.
– О, Господи, что же нам теперь делать? – жалобно
простонала Маргарита.
Она была готова расплакаться от страха и чувства
безысходности. Фауст чувствовал себя не лучше, хотя совсем по иной причине: он
был вне себя от злости на такой глупый поворот судьбы, на свое унижение, на
весь мир, столь плохо продуманный Творцом. Благодаря всему этому искуснейший
маг должен сидеть в сырой темной подземной камере, и каждый солдат, вчерашний
смерд, волен насмехаться над ним. Оскорбленная гордость оказалась сильнее
страха смерти. Скрипя зубами, ученый доктор метался взад и вперед по камере. В
уме его возникали десятки планов побега, но – увы! – пока среди них не
было ни одного реального. Какую непростительную оплошность он совершил,
отправившись в погоню за Мефистофелем без полного набора магических
принадлежностей! Фауст вспомнил, как он путешествовал по Европе. Его объемистая
сумка с порошками, жидкостями и мазями всегда была при нем. Неужели
университетская должность профессора и размеренная спокойная жизнь так сильно
притупили его живой и острый ум, сделав из него самодовольного глупца, каких
полным-полно во всех европейских городах?.. Ученый доктор оборвал себя, решив,
что сейчас не время предаваться воспоминаниям.
Он опять наклонился над своей пентаграммой – без особой
надежды на успех, просто для того, чтобы чем-нибудь заняться.
Каково же было его удивление, когда он увидел, что линии
пентаграммы светятся в темноте! Свет разгорался постепенно, как и в прошлый
раз; но вот розовое зарево изменило свой цвет, став сначала багрово-красным,
затем оранжевым – верный признак того, что скоро здесь появится дух из
Преисподней.
Когда, наконец, из самого центра пентаграммы взметнулись
языки пламени и огненный смерч закружился, превращаясь в призрачную фигуру, с
каждой секундой обретающую все более отчетливые формы, Фауст воздел руки и торжественно
воззвал:
– О, дух! Я вызвал тебя из мрачных подземных глубин…
– Нет, это не вы меня вызвали, – произнес
таинственный пришелец, принявший наконец образ низенького рыжего демона с
лисьей физиономией, чью голову венчали короткие козлиные рожки. Плотно
облегающий костюм из тюленьей кожи обрисовывал его складную фигуру.
– Как это – не я?.. – спросил озадаченный Фауст.
– Я явился сюда по своей собственной воле. Меня зовут
Аззи. Я демон.
– Рад вас видеть, – отвесил легкий поклон
Фауст. – Я Иоганн Фауст. А это моя подруга Маргарита.
– Я знаю, кто вы, – сказал Аззи, – и даже
более того. Мне известны все ваши приключения, и, разумеется, я не упускал из
виду Мефистофеля и того молодого парня, который выдает себя за Фауста.
– Тогда вы не можете не знать, что он – лжец и
самозванец! – воскликнул ученый доктор. – Настоящий Фауст – это я!
– Конечно. Фауст – это вы.
– И что же?
– Я предпринял некоторые шаги, чтобы оценить
сложившуюся ситуацию. И вот, как видите, явился, чтобы сделать вам одно
предложение…
Из груди Фауста вырвался восторженный вопль:
– О-о! Наконец-то!.. Признание! Возмездие!.. Вечное
наслаждение!.. Клянусь пиром двенадцати богов…
– Не торопитесь, – остудил его Аззи. – Не все
сразу. Вы еще не выслушали мою речь до конца.
– Ну, так говорите же скорее!
– О, нет, только не здесь. Подземная тюрьма франков –
неподходящее место для подобных переговоров.
– И что же теперь делать?
– Есть у меня на примете одна горная вершина, –
сказал Аззи. – Это высочайший пик Кавказа. Она находится совсем рядом с
той горой, на которой легендарный Ной высадился из своего ковчега, когда
схлынули воды Всемирного Потопа. Там я смогу изложить вам свое предложение, не
нарушая общепринятых традиций, со всеми необходимыми формальностями.
– Тогда – скорее к этой горной вершине!
– Эй! А как же я?.. – забеспокоилась Маргарита.
– А как же она? – спросил Фауст.
– Она не может отправиться с нами, – покачал
головой Аззи. – Мы должны переговорить с глазу на глаз. Мое предложение
касается только вас одного, а не какой-то уличной девки…
– Нахал! – истерически взвизгнула
Маргарита. – Я путешествую вместе с ним! Я даже помогала ему в колдовстве!
Он сам взял меня с собой! Это из-за него я попала в эту тюрьму! Иоганн, неужели
ты бросишь меня? – голос ее зазвенел, на глазах показались слезы. –
Неужели ты оставишь меня здесь одну?
Фауст отвернулся от нее и тихо сказал Аззи:
– Она мелет чепуху. Не обращайте на нее внимания. Я
готов следовать за вами. Только…
– Даю вам слово чести, – успокоил его Аззи, –
что с ней не случится ничего дурного.
– Вы уверены в этом?
