Мак подошел к трону Кублай-хана. Великий хан оглядывался,
ища защиты, но парализованные страхом стражники не спешили прийти к нему на
помощь. Мак взял из дрожащих рук хана скипетр и положил его в свой поясной
кошель.
– Теперь посмотришь, долго ли продлится твое
царствование! – прокричал он прямо в лицо хану. Мефистофель взмахнул рукой
– и тотчас оба они растаяли в воздухе, как будто их здесь и не было.
В зале еще долго стояла мертвая тишина. Никто не осмеливался
пошевелиться. Наконец Кублай-хан проговорил слабым голосом, словно очнувшись от
глубокого сна:
– Марко, как ты думаешь, что это было?
И Марко ответил:
– Я полагаю, мы стали свидетелями явления
сверхъестественной силы. Мне приходит на ум один случай, приключившийся со мной
во время моих странствий – я был в Ташкенте. Ранней весною, когда первые цветы…
Но тут тяжелые бронзовые двери распахнулись, и в зал вошла
улыбающаяся Маргарита. Китайское платье из муарового шелка с высоким воротником
подчеркивало ее женственно округлые формы. Ногти ее были тщательно ухожены,
косметика умело наложена на лицо, волосы взбиты в высокую прическу и надушены.
Она так и сияла свежестью и чистотой. Очевидно, обучением иностранцев
монгольскому языку занимались настоящие профессионалы – они знали, как привить
любовь к учению молодой девушке.
– Здравствуйте, – сказала она. – Я только что
из школы. Вот, послушайте.
И выпалила скороговоркой:
– Сшит колпак не по-колпаковски, его надо
переколпаковать, перевыколпаковать. На дворе трава, на траве дрова, не руби
дрова посреди двора.
Она говорила по-монгольски с чуть заметным акцентом, но
вполне правильно и бегло.
Произнеся эти трудные фразы буквально на одном дыхании,
Маргарита широко улыбнулась – она ждала, что кто-нибудь похвалит ее.
– Не казнить ли нам ее на всякий случай? – спросил
Марко у Кублай-хана, выбравшись из-под стола и отряхнув с себя пыль.
– Можно и казнить, – ответил хан, думая, что
проявление жестокости поможет ему обрести утраченное достоинство. –
Все-таки лучше, чем ничего.
– Стража! Палач! – крикнул Марко.
Мрачная сцена повторилась. Стражники схватили девушку; палач
уже подходил к ней, несмотря на то, что его руки и ноги мелко дрожали от
страха. Тогда опять появился Мефистофель.
– Извините, я и забыл про вас, – сказал он.
Щелкнув пальцами, он исчез вместе с Маргаритой. Хан и
придворные опять надолго погрузились в молчание. Никто не смел шевельнуться, и
со стороны могло показаться, что в зале сидят деревянные куклы, облаченные в
праздничные яркие одежды. А потом вошли слуги с подносами, уставленными
напитками и яствами.
Часть 4 - Флоренция
Глава 1
– Что ж, Фауст, вас ждет новое задание. На этот раз вам
придется отправиться во Флоренцию, год 1497. Как я завидую вам, друг мой! Вы
своими глазами увидите прекрасный город, который по справедливости можно
назвать отцом искусств. Многие ученые убеждены, что Ренессанс начался с
расцвета Флоренции. Как вам это понравится?
Мак и Мефистофель были в уютном маленьком кабинете – одна из
резиденций Мефистофеля располагалась возле самой границы Лимба, в той его
части, которая представляла собой безлюдную равнину; здание, в котором
находился кабинет, одиноко стояло посреди огромного пустого пространства. В
этом кабинете Мефистофель часто работал по ночам, когда ему приходилось срочно
разбирать кучу важных бумаг. Обстановка здесь была самой простой – комнатка в
деревянном доме, не больше десяти шагов в ширину и приблизительно столько же в
длину (в Лимбе можно построить гораздо более просторное жилище, поскольку
дополнительная арендная плата за использование земли здесь не взимается; однако
Мефистофель предпочел пышным апартаментам скромный маленький кабинет – в нем он
чувствовал себя как дома). На стенах висели писанные маслом пейзажи. У стены
стоял мягкий диван, обитый зеленым атласом – на нем расположился Мефистофель.
Напротив Мефистофеля в старинном кресле с прямой высокой спинкой сидел Мак,
держа в руке бокал крепкого вина – демон предложил ему выпить, чтобы он пришел
в себя после недавнего приключения в Пекине, чуть не стоившего жизни
незадачливому участнику Спора меж Светом и Тьмой.
– Ну, хорошо, – сказал наконец Мефистофель. –
Итак…
Еще не окончательно опомнившийся после пережитых волнений
Мак понял, что ему сейчас придется покинуть эту уютную комнату и снова
отправиться в какой-то далекий город со странным, непривычным для уха
названием.
– Что такое Ренессанс? – спросил он.
– Ах, я и забыл, что этот термин появился на несколько
веков позже, – рассмеялся Мефистофель. – Ренессансом называют особый
период в истории, мой дорогой Фауст.
– И что вы мне предлагаете делать с этим
Ренессансом? – снова спросил Мак.
– Ничего. Ренессанс – это такое явление, с которым вы
ничего не сможете сделать. Заговорив с вами о нем, я просто хотел подчеркнуть,
насколько важным является этот период для мировой истории и как важно на этот
раз не ошибиться в своем выборе – ведь от него может зависеть очень многое.
– Что же конкретно мне нужно будет делать? Вы снова
предлагаете мне несколько вариантов, из которых я должен выбрать один?
– Не совсем так. Конечно, вам придется делать выбор, и
случай для этого вам представится, – ответил Мефистофель. – Мы
собираемся отправить вас во Флоренцию в то время, когда горели костры
соблазнов.
– Что это такое?
– В те времена устраивались публичные сожжения тех
предметов, которые считались сопричастными человеческому греху и легкомыслию и
потому навлекли на себя гнев церковников. В костры бросали дорогие зеркала,
картины, увлекательные легкие романы, старинные рукописи, даже сласти – леденцы
и засахаренные фрукты. Среди этих вещей попадались великолепные произведения
искусства, настоящие шедевры. Один из самых больших костров горел перед дворцом
на пьяцца делла Синьориа – в нем погибло множество уникальных картин и книг,
которые сейчас составляли бы гордость любой коллекции.
– Лично мне кажется, что в этом они немного
переусердствовали, – сказал Мак. – Итак, вы хотите, чтобы я
воспрепятствовал этому публичному сожжению?
– Отнюдь нет, – покачал головой Мефистофель.
– В таком случае, что же мне надлежит сделать?
