Вернувшись домой с Унылых Болот, где он охотился за
призрачным оленем, Ахиллес обнаружил, что Елена пропала. Само собой разумеется,
эта новость отнюдь не обрадовала вспыльчивого главу семьи и хозяина дома. Он
почуял неладное. Это было совсем непохоже на Елену – уйти из дому без
позволения мужа. Сначала Ахиллес подумал, что его супруга, наверное, заглянула
на минутку к одной из соседок. Он обошел все соседские дома, но соседи только
недоуменно пожимали плечами и разводили руками в ответ на все его вопросы.
Что ж, люди ведь не могут покинуть царство Аида по
собственной воле. Кто-то обязательно должен вывести их наружу. Рассудив так,
Ахиллес направился к своему другу Одиссею, не раз уже выручавшему его в трудную
минуту. Одиссей, славившийся своим изобретательным умом, жил неподалеку от
Ахиллеса.
Пожалуй, в царстве Аида трудно было найти второго столь
незаурядного духа, каким был дух Одиссея. Он мог по праву именоваться одним из
духовных лидеров местного общества, весьма преуспевая в той скрытой борьбе за
славу, которую ведут между собою духи. (Ведь всякий дух, достигнув вершины
своей славы, видит перед собой и неизбежный ее закат, а значит, духам
приходится постоянно совершенствоваться и развивать в себе те качества, благодаря
которым они прославились. Есть даже пословица о том, как трудно выучить старых
героев новым трюкам.
[41]
) Нельзя сказать, что у Одиссея все шло
гладко; однако до сих пор никому не удавалось превзойти его в хитрости и
изворотливости ума. Нужно было быть чертовски ловким и смышленым малым, чтобы
выдумать какой-нибудь новый фокус наподобие знаменитых одиссеевых проделок. В
последнее время планы Одиссея отличались простотой и ясностью, но в них всегда
присутствовала какая-то изюминка. (Иногда, правда, изюминка заменялась кусочком
жгучего перца – то был признак скорее своенравия, нежели злобного характера.)
Таков уж был Одиссей – он любил выигрывать и считал, что для достижения
поставленной цели всякие средства хороши.
Будучи по натуре весьма деятельным человеком, Одиссей не
выносил царство мертвых, где души умерших бродили по полям, заросшим бледными
цветами асфоделя, оплакивая свой скорбный жребий и вспоминая минувшие дни.
Обреченный на бездействие, древний герой изнывал от тоски. Он мечтал снова
обрести телесную оболочку, вернуться в подлунный мир, чтобы по-настоящему жить,
а не влачить призрачное существование. Его раздражали толпы праздношатающихся
духов и их бесконечные разговоры о лучших годах, проведенных на земле. Сам он
никогда не унижался до жалоб и горьких вздохов. Часто, когда кто-нибудь из
духов начинал вспоминать прошлое, стеная и проливая слезы, Одиссей резко
обрывал его.
– Тряпка ты, а не дух, – говорил он. – Возьми
себя в руки. Займись чем-нибудь, в конце концов.
Сам Одиссей занимался гимнастикой и атлетикой. Хотя толку в
подобных занятиях не было никакого – ведь в призрачном мире невозможно
развивать силу и ловкость, поскольку для этого нужно по крайней мере иметь
мускулы, а следовательно, тело, – Одиссей упорно продолжал упражняться в
беге, метании копья и других древних видах спорта. Когда же удивленные духи
спрашивали его, зачем он это делает, он отвечал:
– Чтобы не терять форму. Нужно поддерживать свое умение
делать что-нибудь, даже если то, что ты делаешь, не имеет абсолютно никакого
смысла.
Ахиллес застал своего друга Одиссея сидящим на переднем
крыльце своего дома. Бывший царь Итаки жил холостяком во мраморном дворце,
стоящем на невысоком холме возле одного из притоков Стикса. Лужайка перед
дворцом поросла асфоделем; у подножья холма стояли черные тополя – печальные
символы царства мертвых, опостылевшие духам. Был пасмурный день – весьма
обыкновенный для здешних мест, ведь во владения Аида солнце никогда не
заглядывает. С реки дул слабый ветерок. Было прохладно – как раз настолько, что
вы чувствовали себя довольно неуютно, выйдя на улицу. То был не бодрящий и живительный
морозец, который разгоняет кровь в жилах людей – холод в царстве мертвых скорее
напоминал промозглую сырость погреба или склепа. В гостиной у Одиссея горел
очаг; однако призрачный огонь, как и все в этом унылом краю, светил, но почти
не грел. Впрочем, даже если бы камин топился настоящими дровами, духу Одиссея
от этого, как говорится, не было б ни жарко, ни холодно: ведь мертвые, будучи
лишены телесной оболочки, не могут согреться, точно так же как не могут они и
промерзнуть до костей. Одиссей провел Ахиллеса на кухню, где их ожидал завтрак
– каша из просяных зерен и финики. Само собой разумеется, пища не была
настоящей; впрочем, для обитателей царства Аида, не испытывающих ни сильного
голода, ни жажды, это не имеет особого значения. Духи умерших вполне могут
обходиться и без пищи; они завтракают, обедают и ужинают лишь потому, что не
желают менять свои привычки. В царстве мертвых часто устраиваются призрачные
пиры: вечность – очень долгий срок, и еда – один из способов скоротать время.
Другое (и, надо сказать, весьма распространенное даже в этих
унылых краях) занятие – это секс. Однако страсть в мире духов – лишь бледная
тень земной страсти: ей недостает того накала чувств, который испытывают
влюбленные в подлунном мире. Физическая близость не приносит партнерам почти
никакого удовлетворения: будучи бесплотными существами, духи не могут
предаваться утехам плотской любви. Однако они затевают друг с другом любовные
игры – возможно, для того, чтобы как-то убить несколько часов.
В настоящее время Одиссей не был связан брачными узами. Он
разошелся с Пенелопой много лет тому назад. Причиной послужила ревность,
свойственная большинству властных натур. Одиссей подозревал, что его молодая
супруга отнюдь не скучала в обществе многочисленных поклонников на протяжении
тех долгих двадцати лет, которые он провел под стенами Трои. Некоторое время он
продолжал жить с семьей ради сына, Телемаха, но когда мальчик вырос и стал
вполне самостоятельным, Одиссей покинул свою жену.
