Мак все еще не мог опомниться после головокружительного
перелета в Лондон. События следовали друг за другом слишком быстро, и его уму
было не под силу охватить их разом – все путалось и мешалось в голове Мака,
которому не дали ни часа отдыха после флорентийского эпизода. Немало хлопот и
неудобств доставляла Маку его одежда, подобранная не по размеру. Мефистофель на
этот раз сам занялся подбором костюма для своего героя: он переодел Мака во
время их волшебного путешествия во времени и пространстве, но, имея в запасе
слишком мало времени, сделал это весьма небрежно. Мефистофель подтолкнул своего
рассеянного спутника к свободной кабинке на две персоны. Мак, заметив, что
трактирщик глядит на него, очевидно, ожидая приказаний, очнулся от грез.
– Мальвазия?.. Прекрасно, – сказал он. –
Хозяин, я, кажется, заметил пирог с дичью у вас на полке буфета.
– Да, сэр. Так оно и есть, сэр.
– Принесите нам две порции, – распорядился Мак,
бросая взгляд на Мефистофеля: ему казалось, что, вдобавок ко всем неудобствам
при путешествии в Лондон, его забыли покормить перед отправлением.
– Да, и еще полкаравая пшеничного хлеба, –
прибавил Мефистофель с любезной улыбкой. – Скажите, любезнейший, не
заходил ли к вам сегодня утром ученый доктор Джон Д?
– Ах, сэр, как вам сказать, сэр… Его еще не было, но он
обязательно заглянет к нам, ведь сегодня у нас есть рыбный пирог и картофельное
пюре – его любимые кушанья. Он вряд ли сможет уйти, не отведав этих блюд, тем
более, что он скоро уедет в Богемию, ко двору тамошнего короля – если, конечно,
верить тому, что говорит кумушка Молва.
– Гм… Если вы водите дружбу с этой кумушкой, любезный,
то спросите у нее, насколько сурово мы с приятелем обходимся с нерасторопными
трактирщиками, забывающими о деле за болтовней.
– Слушаю, господин. Я сам пригляжу, чтобы вам
немедленно подали завтрак, – сказал трактирщик и громко крикнул: – Полли!
Накрывай стол для этих господ, да поживее!
И он вернулся к своей стойке; из заднего кармана его широких
панталон высовывался край ветоши, которой он чистил посуду.
– Где мы? – спросил Мак, когда они с Мефистофелем
остались одни. – И почему с нами нет Маргариты?
– Я оставил ее в моей приемной в Лимбе, – ответил
Мефистофель. – Для того, что вам предстоит совершить сегодня, присутствие
женщины вовсе не понадобится. Что касается вашего первого вопроса, я с
удовольствием отвечу на него. Мы в Лондоне, в году 1588. Этот год был богат
событиями для Англии, а также и для вас…
– Для меня? – воскликнул удивленный Мак. –
Почему?
– Потому, что сегодня состоится премьера одной пьесы,
посвященной вам. Я имею в виду «Трагическую историю доктора Фауста»,
разыгранную труппой графа Ноттингемского, с бесподобным Эдвардом Аллейном в
главной роли. Возможно, вы уже смогли кое-что об этом узнать, занимаясь опытами
по спирито-некромантической магии
[57]
в Кракове.
– О, да, – произнес Мак с важностью – ему очень
хотелось показать перед Мефистофелем свою ученость, и, похоже, на сей раз ему
представился подходящий случай. – Конечно, я знаю о ней. Это самая
известная пьеса обо мне. И вы перенесли меня в Лондон, чтобы я мог
присутствовать на премьере. Как это любезно с вашей стороны, дорогой
Мефистофель!
Мефистофель приподнял одну бровь – очевидно, реплика Мака
сильно удивила его.
– Однако… Я перенес вас сюда отнюдь не затем, чтобы вы
глазели на сцену, сидя в партере, и вместе с остальной публикой аплодировали
красивой лжи, на которую все поэты большие мастера. Здесь вас ждет важное дело.
– Хорошо, – сказал Мак, – я готов. По правде
говоря, я догадывался, что эта премьера – не единственный повод для такого
далекого путешествия. Итак, что мне предстоит сделать?
– Слушайте же, – ответил адский дух – и тут же
вынужден был умолкнуть, потому что к ним подошла служанка с подносом в руках.
На подносе лежали два куска пирога, фаршированные мясом перепелок, полкаравая
хлеба из овсяной муки, и стоял кувшин с мальвазией – обыкновенным vin ordinaire
[58]
из Бордо. Впрочем, вряд ли можно было ожидать лучшего от
простого лондонского трактира в то тревожное время, когда испанский флот
подошел к британским берегам
[59]
, когда в столице Англии
свирепствовала чума, а герцога Гиза, засевшего в Схвенингене со своими
тридцатью тысячами воинов, отделял от Англии только пролив Ла-Манш.
Мак и Мефистофель принялись за еду; аппетит у обоих был
отменный, и вскоре на подносе не осталось ничего, кроме опорожненного кувшина.
Тогда Мефистофель отодвинул от себя пустую тарелку и негромко произнес:
– Итак, выслушайте меня, доктор. Речь пойдет о том, что
вам предназначено совершить.
– Я весь внимание, – ответил Мак.
– Автор этой пьесы – Кристофер Марло, – начал
Мефистофель. – Само собой разумеется, он будет присутствовать на премьере.
По окончании спектакля – который, к слову сказать, будет иметь небывалый успех
– Марло встретится с одним человеком, с которым у него произойдет весьма важный
разговор.
– Ага! – многозначительно произнес Мак, хотя он и
не понимал, к чему Мефистофель ведет свою речь.
– Этого человека зовут Томас Вальсингам. Они с Марло
старые приятели. Отец Томаса, Сэр Фрэнсис, занимает должность первого министра
королевы Елизаветы. Будучи помощником королевы во всех ее делах, он возглавляет
секретную службу и держит в своих руках нити всех крупных интриг, которых
немало было начато в этот грозный для Европы год.
– Вальсингам… Так, так, так. Я запомнил, – сказал
Мак, пытаясь ухватиться хоть за какую-то определенную информацию, с таким
трудом выловленную им из слов Мефистофеля. – И что же я должен сделать с
этим человеком? Убрать его? Обчистить? Припугнуть? Вообще-то грабежи и разбой –
не прямая моя специальность, но уверяю вас…
– Нет, нет! – остановил его Мефистофель, весьма
озадаченный такой реакцией собеседника. – Вам не придется иметь дело с
Вальсингамом. Слушайте дальше.
– Да-да, я слушаю.
