– Я понимаю, – сказал Мак. – Но я предлагаю
вам нечто такое, от чего вы просто не сможете отказаться.
– Нечто такое, от чего я не смогу отказаться?
Посмотрим.
И Мак вытащил из кармана небольшой предмет, завернутый в
красный шелковый платок. Получив от Мефистофеля этот платок, он даже не
полюбопытствовал взглянуть на подарок, приготовленный демоном для надменного
доктора Д.
История молчит о том, что это было и как оно подействовало
на упрямого доктора. Достоверно известно лишь одно: примерно через четверть
часа Мак и Маргарита вышли из дома доктора Д и направились в Саутворк.
Волшебное зеркало Мак держал под мышкой.
Глава 5
Тем временем народу на театральной площади все прибывало. Хотя
в зале могло разместиться немногим более трех сотен зрителей, вокруг театра
собралась толпа в несколько тысяч человек. Многие пришли сюда издалека.
Любители театра окружили здание со всех сторон. Почти все
были одеты в теплые плащи – день выдался хмурый и прохладный. В толпе мелькали
роскошные плащи знатных вельмож и придворных, окруженных слугами, –
маркиза Солсбери, лорда Дюнкерка, герцога Корнуэльского, королевского палача и
лорда Фэйвершэма. Одни явились на премьеру со своими женами, другие – с любовницами,
бойкими красотками, чьи пышные прически и платья украшали поддельные
бриллианты; третьи, совсем юные, как лорд Дуврский, которому было всего лишь
восемь лет от роду, пришли со своими родителями или с воспитателями и верными
дядьками, приставленными к отпрыскам знатных семей. Семилетнего виконта
Делвиля, с самого рождения пораженного тяжелой, неизлечимой болезнью, принесли
в носилках личные телохранители; рядом с носилками шел его врач.
Знатные господа свысока поглядывали на публику попроще –
толстых торговцев сукном с Мичин Роу, тощих аптекарей с Пэл Мэл и Чипсайда,
неуклюжих мясников и мелких лавочников с Пикадилли. В толпе были и совсем
простые люди: солдаты из Нидерландов, находящиеся в отпуску, студенты и разные
бродяги, сами себе господа: эти, каким-то чудом раздобыв себе билет, старались
протолкаться ко входу. В толпе было даже несколько священников – они пришли
сюда не ради забавы: прослышав, что новая пьеса сильно задевает религиозную
мораль, святые отцы решили воочию убедиться в этом, чтобы потом обрушить на
автора свой гнев в воскресной проповеди. Вся эта разнородная публика вливалась
в двери театра, за которыми могучий, бурлящий поток разбивался на мелкие
ручейки: люди проходили в фойе, покупали апельсины и сласти у
девушек-разносчиц, обходили здание кругом, искали знакомых, устремляя свои
взгляды на закрытые ложи, болтали, смеялись, толкались и плевали на пол –
словом, занимались тем, чем обычно занимаются зрители в ожидании спектакля.
«Театр Розы» был построен по классическому образцу: овальное
здание со множеством закрытых лож по бокам. Высокая сцена сильно выдавалась
вперед, в передние ряды партера. Пламя настенных факелов трепетало от легкого
сквозняка и вздрагивало, когда в общем многоголосом шуме раздавалось чье-нибудь
громкое восклицание. То и дело слышалось: «Ну и ну! Гарри!», «О, да это же
Саффон!» или «Гляньте-ка – вон Мелизанда и Каддлс!».
Плата за вход в тот день была довольно высока – три с
половиной пенса; слуги, стоявшие у дверей, получали медные монеты с каждого,
кто желал пройти внутрь. Бесплатно пропускали лишь тех, кто предъявлял
пригласительный билет от самого графа Ноттингемского, покровителя театра. Но на
сей раз англичане не скупились – настроение у них было праздничное. Люди шли
развлечься, забыть пережитые горести и избавиться от тревоги за завтрашний
день. Будущее было слишком неопределенным: если испанцы разобьют флот королевы
Елизаветы
[67]
, никакие деньги не спасут англичан: самый знатный
вельможа окажется не богаче последнего нищего. Поэтому жители Лондона, надев
самые нарядные камзолы и тонкие чулки, пришли на премьеру – потолкаться среди
знатных особ, посмеяться и освистать неудачных актеров.
Под громкие звуки труб Эдвард Аллейн вышел на сцену. Некто
Уилл Шекспир, молодой, но уже начинающий лысеть, несколько лет спустя вспоминал
эти минуты: как примолкли болтливые кавалеры, а их дамы перестали громко
смеяться и усиленно замахали веерами. В зале зажегся свет; тут же по краям
сцены вспыхнули светильники на высоких треножниках (поскольку прожекторов еще
не изобрели, сцена освещалась с помощью магнезии, добавленной в керосин;
зажигальщики свечей поджигали эту смесь от искр огнива или с помощью трута). Зрители
уселись поудобнее в своих креслах, приготовившись смотреть и слушать. Маленький
оркестр заиграл вступление. Пронзительно вскрикнули гобои, начиная фаустовскую
тему.
Действие происходило в городе Виттенберге, в прошлом веке.
Декорации выглядели достаточно натурально – для своего времени, конечно:
плотникам, в распоряжении которых были лишь грубые доски, топор и молоток, было
куда как далеко до искусства театральных машинистов XVIII столетия, творивших
чудеса при помощи поворотного круга и сложнейших механизмов. Сцену портила лишь
покосившаяся сторожевая башня Дрейкен, где Фаусту должен был явиться Дух
Земли, – казалось, она была готова рухнуть посреди действия.
Занавес поднялся, и тотчас же кашель сотен гортаней и
шарканье сотен ног заглушили звуки музыки. В современном театре, где проходы
между рядами покрыты ковровыми дорожками, а ноги зрителей обуты в изящные
туфли, трудно услышать что-либо подобное; но в ту далекую эпоху полы покрывал
лишь толстый слой апельсиновых корок, ореховой скорлупы и прочего мусора,
башмаки были грубыми, а публика не отличалась вежливостью и изысканностью
манер. Это была толпа, жаждущая удовольствий и развлечений и готовая платить за
них любую цену.
Как только трубы возвестили о начале представления, Мак и
Маргарита начали искать свои места в партере; они пробрались через длинный ряд
кресел, поминутно извиняясь перед теми, кого им пришлось потревожить. Мак едва
дышал – он опасался, как бы чего не случилось с волшебным зеркалом, уложенным в
мягкий замшевый футляр. Крепко прижимая к себе драгоценную ношу, он уселся в
кресло и вытянул шею, чтобы лучше видеть то, что происходило на сцене.
Маргарита сидела как на иголках – она в первый раз попала на спектакль, и все
вокруг казалось ей новым и необычным. Возбужденно хихикая, она повернулась к
своему спутнику и дернула его за рукав:
– Ой, я никогда в жизни не видела настоящих пьес! На
что это похоже?.. Бывало, мы с подружками соберемся вместе и начнем
рассказывать всякие истории. Здесь тоже так будет?
– Да, что-то в этом роде, – рассеянно ответил
Мак. – Только здесь актеры показывают нам то, что происходит. Они не
рассказывают истории, а играют.
– А иногда они делают и то, и другое, – раздался
чей-то голос с заднего ряда.
