– Ну, да, – ответил Мак, – в некотором роде…
То есть, я хотел сказать, мы с ним немного знакомы… Я ведь сейчас выполняю за
него кое-какие дела, но в последнее время мне начинает казаться, что зря я
ввязался в эту затею.
– Вы тот Фауст, который путешествует вместе с Еленой
Троянской? – спросил Одиссей.
– Нет-нет, это тот, другой, – сказал Мак. –
Мою спутницу зовут Маргарита.
Он повернулся к девушке, чтобы представить ее легендарному
греческому герою, но Маргарита уже крепко спала, устроившись на скамье в углу
кабинки, неловко прислонившись к стене.
– Но вы, по крайней мере, тоже называете себя
Фаустом? – снова спросил Одиссей.
– Видите ли, дело в том, что я играю роль Фауста в
Тысячелетней Войне меж силами Света и Тьмы. А настоящий Фауст преследует меня,
пытаясь выгнать вон.
– И что же вы собираетесь делать?
– Честно говоря, я и сам не знаю. Я пока еще только
начинаю размышлять о том, насколько хорошо я справился с этой ролью. Может
быть, мне придется выйти из игры и уступить место самому Фаусту…
Одиссей покачал головой:
– Мне кажется, вы и сам неплохо с этим справляетесь.
Почему же вы решили умыть руки? Зачем вам бросать начатое дело? В конце концов,
чем этот самый Фауст лучше вас?
– Ну, знаете, он все-таки знаменитый маг, ему и должна
принадлежать великая честь представлять человечество…
– Ну и ну! – воскликнул Одиссей, поплотнее
закутываясь в свой плащ. – Что я слышу! За что ж это магу такая честь?
Маги ничуть не лучше политиков, а может быть, даже еще хуже! Как вы до сих пор
себе этого не уяснили? Магия издревле являлась одним из противников всего
человечества, и мне кажется, что со временем она, да и само человечество тоже,
не так уж сильно изменились.
– Я никогда не думал об этом, – признался Мак.
– Магия дает человеку немалую силу, – продолжал
Одиссей, – но лишь немногие знают, как ею пользоваться. Разве горстке
посвященных в ее тайны можно доверить управление целым миром? Неужели вам
самому хочется, чтобы Фауст правил вами?
– Но Фауст знает гораздо больше, чем простой смертный…
– Его знания в основном касаются тех областей, которые
мало интересуют людей обыкновенных. Они как бы лежат в стороне от повседневной
людской жизни и от насущных человеческих забот. У меня есть кое-какой опыт
общения с магами. В наши времена самым знаменитым среди них считался Тиресий. И
что вы думаете, мы позволяли ему вмешиваться в нашу жизнь – скажем, выступать
на политических собраниях, управлять каким-нибудь государством или командовать
войском? Нет! Наш вождь, Агамемнон, отнюдь не являлся образцом всех
совершенств, но он был человек, и он не водил слишком тесной дружбы ни с богами,
ни с духами. Бойтесь людей, взявшихся говорить от имени богов!
– Но он настоящий Фауст!
– Ну и что? Это еще отнюдь не значит, что именно он –
настоящий обладатель знаменитого фаустовского духа. Не имя красит человека, а
человек прославляет свое имя. Если уж говорить о героизме, то я вижу здесь
только одного героя – вас, мой милый Мак. Да-да, вас, человека, не обладающего
какими-то особыми знаниями и сверхъестественными способностями, но тем не менее
пытающегося действовать самостоятельно.
От этих слов Одиссея на душе у Мака полегчало. Он выпил
кружку ароматного настоя, поднесенную трактирщиком, разбудил Маргариту,
заставил ее тоже выпить душистое травяное зелье, и поднялся с лавки,
поддерживая под руку свою подругу.
– Я поеду дальше, – сказал он.
– А Фауст? – спросил Одиссей.
– Он гонится за мной следом.
– А, отлично! – сказал Одиссей и легонько пихнул
локтем Ахиллеса, похрапывающего в углу кабинки на лавке. – Ты слышишь,
Ахиллес?
Ахиллес вздрогнул.
– А?.. Что?.. – спросил он, открывая глаза. –
Ты звал меня, Одиссей?
– Приготовься, друг, – тихо, но внятно проговорил
Одиссей, наклонившись к нему. – Фауст близко! Он скоро явится сюда.
Одиссей и Ахиллес! Теперь Мак не сомневался, что эти двое
сумеют задержать Фауста.
– Идем, Маргарита, – обратился он к своей
спутнице.
– Иду, – ответила она, подавляя зевоту.
Они вышли из трактира. Вскоре раздался стук лошадиных копыт
на дороге, ведущей в Сен-Менехольд.
Глава 8
Фауст прискакал к трактиру через двадцать минут после того,
как уехали Мак с Маргаритой. На лбу его вскочила огромная шишка; но, если не
считать еще нескольких царапин и легких ушибов, удар головой о ствол дуба и
падение с коня не сильно повредили ему.
Елена, с развевающимися по ветру волосами, была прекрасна,
как всегда.
Перешагнув порог трактира, Фауст столкнулся с Одиссеем.
– Я знаю вас! – воскликнул Одиссей. – Вы
Фауст!
– Ну и что же? Я не скрываю своего имени, –
ответил ученый доктор.
– Значит, Елена Троянская с вами!
– Да, она со мной, – сказал Фауст. – Только
она, прекраснейшая из земных женщин, достойна быть моей подругой. Кто вы и что
вам нужно от меня?
Одиссей назвал себя и поманил рукой Ахиллеса, чтобы
представить своего друга. Фауст выслушал его со сверхчеловеческим
хладнокровием. Если он и был удивлен, то ничем не выдал своих чувств.
– Мы, – обратился к Фаусту Одиссей, положив руку
на богатырское плечо Ахиллеса, – требуем назад прекрасную Елену. Тот
демон, который отдал ее вам, не имел никакого права похищать эту женщину из
Тартара, уводить ее от мужа.
– Об этом не может быть и речи, – холодно ответил
Фауст. – Мне лично нет никакого дела до чьих-то прав. Мне дали Елену, и
она останется со мною.
– Кажется, я уже слышал нечто подобное раньше, –
сказал Одиссей, взглянув на своего товарища и вспомнив те далекие дни войны
греков с Троей, когда Ахиллес не хотел отдавать Агамемнону свою пленницу,
прекрасную Брисеиду, и был готов защищать ее с оружием в руках. Но вождь греков
проявил упорство, и разгневанный Ахиллес скрылся в своем шатре, уклоняясь от
участия в боях. Это чуть не послужило причиной гибели всего греческого войска
[72].
