Надзиратель и Сонька спустились еще на один пролет, и тут кто-то окликнул их.
— Стоять! Кто там?
Василий прижал женщину к стене, сам выступил вперед.
— Чего орешь? — спросил строго. — Это я, Василий Михайлов!
— А чего бродишь?
— Все спят, потому кто-то один должен бродить.
— Ну, смотри… А то я бог знает чего подумал.
— А ты не думай, а спи.
Человек наверху ушел. Василий вернулся к Соньке, по-свойски улыбнулся ей, и они отправились дальше.
* * *
Наконец беглецы вышли из коридоров тюрьмы и оказались перед караульным помещением, за которым была свобода.
Василий придержал Соньку, соображая, что делать, затем тихонько велел:
— Жди здесь.
Он решительно пересек небольшой дворик. Караульный увидел его, покинул караулку и предупредительно вышел навстречу.
— Чего надо?
— В двадцать девятой опять бузят, — ответил Василий.
— Ну, так разбуди караул.
— Разбудил, все без толку. Надо звать подмогу.
Они вернулись в караулку, дежурный снял со стены телефонную трубку, и в это время Василий сильно ударил его по голове прикладом лежащего рядом ружья. Караульный рухнул на землю, надзиратель тут же махнул Соньке, и она опрометью бросилась к нему.
* * *
Они бежали по ночному лесу не останавливаясь, не разбирая дороги, не отпуская рук друг друга. Изредка надзиратель счастливо оглядывался на слегка уставшую Соньку и почему-то шепотом упрашивал:
— Совсем немного осталось. Надо подальше убежать. Прошу тебя, потерпи!..
Неожиданно лес закончился, перед беглецами открылся бесконечный, окутанный предрассветным туманом луг. Посреди луга стоял большой стог свежескошенного сена. Беглецы бросились к нему.
Это был высший момент любви и счастья. Они купались в стогу, задыхаясь от запаха сена, запаха друг друга. Василий целовал Соньку, она отвечала тем же, обвивала его руками, умирала и воскрешалась, чтобы вновь обнять молодое сильное тело, погрузиться в страсть и никому не отдавать короткое счастье, подаренное судьбой, случаем.
* * *
Надзиратель проснулся оттого, что солнце светило прямо в глаза и над головой весело распевали птицы. Он осмотрелся — подруги нигде не было видно. Василий поднялся, выбрался из сена, спустился вниз, на землю, но и здесь Соньки не было. Он обошел стог со всех сторон, в некотором недоумении протер лицо — воровка исчезла.
И вдруг он услышал собачий лай. Василий не сразу сориентировался, гуда бежать, и бросился было в противоположную сторону от той, откуда они с Сонькой прибежали, но увидел несущихся навстречу собак, натасканную на погоню свору.
* * *
Пассажирский поезд Киев-Москва подходил к крытому перрону медленно и чуть ли не торжественно. Навстречу составу спешили встречающие, носильщики в белых фартуках, гостиничные и квартирные зазывалы.
Сонька вышла из вагона в числе прочих пассажиров. Никто ее не встречал, в руках она держала маленький аккуратный ридикюльчик. Сонька покинула перрон и направилась на привокзальную площадь. Пару раз оглянулась, но не заметила, что ее «ведет» невысокий плотный господин в котелке, беззаботно размахивающий тростью.
* * *
Ювелирный магазин Хлебникова по-прежнему красовался на Петровке. За время отсутствия Соньки в магазине мало что изменилось. Разве что увеличился ассортимент украшений да охранники были помоложе и повнимательнее к посетителям.
При входе звякнул колокольчик, навстречу Соньке немедленно вышел лощеный юноша-продавец, галантно поклонился:
— К вашим услугам, мадам.
Воровка молча с улыбкой кивнула, подошла к стеклянным прилавкам, начала исследовать ассортимент. Одета она была в длинное светлое платье, на лицо падала вуаль.
На прилавках было все, и причем отменного качества, — броши, заколки, перстни, ожерелья, кулоны, запонки, зажимы, кольца, просто бриллиантовые россыпи.
Продавец находился рядом, не сводя глаз с покупательницы, следя за ее жестами и перемещениями. Наконец Сонька остановила свой выбор на изысканном ожерелье:
— Покажите.
Продавец отомкнул замочек прилавка, вынул оттуда желаемое украшение и тут же замкнул прилавок.
Воровка со знанием дела стала изучать изделие, довольно кивнула:
— Меня устраивает. Но к нему я бы хотела кое-что подобрать.
— Что желаете? — Продавец был сама галантность.
— Вначале этот перстень.
Перстень через пару секунд лежал перед покупательницей. Она с тем же пониманием рассмотрела его, кивнула:
— Я возьму. А еще попрошу вот эту брошь.
— Простите, мадам, набирается серьезная сумма.
Она снисходительно улыбнулась:
— Не берите на себя чужие заботы, молодой человек.
— Простите.
Брошь чрезвычайно понравилась даме, она мечтательно приложила ее к груди, решительно ткнула пальчиком еще в одно изделие.
— И наконец — колечко.
— Но, госпожа, я бы желал знать вашу кредитоспособность, — мягко заметил продавец.
Лицо покупательницы стало жестким.
— Вы служите в магазине господина Хлебникова или на развале Хитрова рынка? — И она распорядилась: — Попросите сюда хозяина!
— Господина Хлебникова? — Продавец побледнел. — Но это невозможно.
— Когда приходит состоятельная дама, обслуживать ее обязан сам хозяин, а не какой-то халдей!
— Простите…
Совершенно растерянный продавец покинул магазин, кивнув при этом охраннику, чтобы тот следил за происходящим в магазине. Охранник уставился на воровку прямым внимательным взглядом. Выбранные украшения продолжали лежать перед Сонькой.
— Велите принести мне кофию! — приказала она охраннику.
— Осмелюсь сказать мадам, но мое место здесь, — промямлил тот.
— Ваше место завтра будет на улице! — взорвалась она. — Сейчас же принесите мне кофий!
Охранник какое-то время неуверенно потоптался на месте и все-таки поспешил выполнить приказ взбалмошной клиентки. Сонька не спеша взяла колечко, сунула его в узкий карман своего длинного платья и стала ждать хозяина.
Господин Хлебников с заготовленной улыбкой вышел из двери служебного помещения, быстро направился к покупательнице.
— Прошу прощения, мадам! Что случилось?
— У вас ужасные служащие! — тихо заявила она.
— В чем они провинились?
Сонька помолчала, глядя на хозяина магазина, не спеша подняла вуаль с лица.
