— Матвей Абрамыч это кто? — не поняла гостья, любуясь каретой и лошадьми.
— О боже! — воскликнул одессит. — Какое счастье, что он этого не слышит. — И повернулся к носильщику: — Скажи, мой хороший, кто такой у нас Матвей Абрамыч?
— Мотя Бессарабский? — переспросил тот, после чего закатил глаза и беспомощно развел руками.
— Вы видели, что ответил этот биндюжник? — Сема был доволен. — У нас есть Одесса и есть Матвей Абрамыч. Не будет Моти Бессарабского — погибнет Одесса. Запомни это. Соня!
— Надеюсь, я его увижу, — сказала девушка.
— Нет, мадам! Это Мотя вас увидит. А вы будете просто сидеть и не верить своим ушам. Потому что каждое слово Моти — это бриллиант!
Пока носильщик забрасывал вещи на верх кареты, Сема заметил, что к ним направляются московские воры — Ванька Лошадь с двумя товарищами. Он быстро покинул Соньку и штабс-капитана, двинулся москвичам навстречу.
— Ну что? — повернулась Сонька к Горелову.
— Что? — переспросил задумчиво тот. — То, что ты теперь, доченька, на прицеле не только у полиции, но и у воров.
Она усмехнулась:
— Ничего, выкрутимся.
Сема о чем-то бегло переговорил с незнакомым Соньке московским вором Карманом и вернулся обратно.
— Кто это? — спросила Сонька.
Сема громко заржал:
— Будто не знаешь! Товар отправили, товар приняли.
* * *
Гостиница «Красная» располагалась в самом центре города. Сонька стояла возле окна, задумчиво наблюдала протекающую за окнами одесскую жизнь.
Шумел по-южному нарядный и неторопливый народ; продавцы фруктов, тряпья и иноземных поделок расхаживали с лотками по улицам, предлагая свой товар; в уличных ресторанчиках сидели одесситы, громко хохотали, обсуждали последние сплетни и новости.
* * *
Дом легендарного Моти Бессарабского ничем особенным снаружи не отличался, разве что размерами — он занимал целый двор. Здесь была голубятня, винные погреба, своя продуктовая лавка, конюшня на десяток лошадей. Высоченный забор скрывал дом от глаз посторонних.
Легкая пролетка остановилась у ворот, на землю сначала спрыгнул Сема, подал руку Соньке. Последним из пролетки выбрался штабс-капитан Горелов. Все вместе они направились к воротам.
Сема подергал за веревку звонка на калитке, из нее выглянул здоровенный бугай, окинул беглым взглядом прибывших, узнал Сему и без слов впустил их во двор. Он проводил гостей до парадного входа. Сема дернул за дверную щеколду — дверь оказалась открытой. Втроем они прошли в огромный холл, плавно перетекавший в просторную гостиную, частично заставленную мебелью. Сам Мотя — большеголовый, кучерявый — сидел в высоком кресле, обитом темно-красным бархатом. Он был одет в белую сорочку навыпуск.
Он веселыми глазами посмотрел на вошедших, но подниматься не стал — ждал, когда те подойдут. С откровенным интересом рассматривал девушку.
— Вот эта босячка и есть та самая Сонька Золотая Ручка, о которой трындит вся кацапия? — спросил он.
Сонька остановилась в шаге от вора, улыбнулась:
— А этот босяк и есть тот самый Мотя Бессарабский, о котором трындит вся Одесса?
Вор повернул голову к Семе:
— Послушай, Сема. Кто обучил эту дамочку нашей мове?
— Клянусь, Матвей Абрамыч, только не я.
— Я не о тебе, идиот. О чем ты можешь научить, если сам с детства малограмотный! Если она с Одессы, то почему я ни разу не встречал это явно не славянское личико на Дерибасовской? И что это за пожилой фраер рядом с ней?
Штабс-капитан пожелал было ответить, но Сема опередил его:
— Ейный папашка, Матвей Абрамыч.
— Похож на дочку, как турецкий султан на дядю Мойшу. Или из полицеймахеров, или из портянщиков.
— Зачем звал, Мотя? — прервала его Сонька. — По делу или просто так побазарить?
Мотя окинул ее с ног до головы насмешливым взглядом.
— Будем базарить. Хоть по делу, хоть так. Зачем явилась в Одессу, мадам Сонька, да еще с этим беглым каторжанином?
Штабс-капитан от обиды напрягся, даже сделал шаг вперед, но Сонька придержала его.
— Нервный он у тебя… — засмеялся вор. — Так зачем прикатила, подруга?
— Тебя повидать.
— Повидала? Сделай Моте ручкой — и обратный паровоз уже стоит под парами.
— А если задержусь?
— Если задержишься, то я имею вам, мисс Сонька, кое-что сказать. — Мотя дотянулся до курительной трубки, сделал пару затяжек. — Первое. Воруй так, чтоб ни одно полицейское мурло не сунулось в твои забавы. Иначе в моем хозяйстве начнутся невеселые проблемы. И второе. От каждой цацки, которую своруешь, будешь давать мне процент. В помощь пострадавшим.
Теперь рассмеялась уже Сонька:
— Ты мне нравишься, Мотя.
— Предлагаешь как бы подумать о возможной семейной жизни? — хитро посмотрел на нее вор.
— Нет, предлагаю подумать о помощи всем ворам — и твоим, и остальным.
— Слыхал о твоей затее. Российский общак, да?
— А чем твои воры лучше других?
Матвей Абрамыч помолчал, думая о чем-то, шлепнул жирными губами:
— Вот что, мадам. Будешь лезть на дерево, чтоб оказаться над Мотей, подумай о жопе. Чтоб часом не поцарапать. Ты, Сонька, уехала-приехала, а я на всю жизнь тут. Покумекай об этом.
* * *
Сонька и одетый в генеральский мундир Горелов сидели в помпезном ресторане при гостинице, не спеша поглощали вкусное быстро тающее мороженое. Сонька, чтобы не вертеть головой, достала из сумочки зеркальце и принялась вроде бы поправлять прическу, но больше старалась рассматривать находящихся в ресторане клиентов. Отдыхающих здесь было довольно много, но никто особого внимания не привлекал.
Вдруг Сонька увидела внимательно наблюдающего за ними молодого черноволосого господина в легком белом костюме, несколько манерного, но чертовски красивого. Она спрятала зеркальце, негромко приказала штабс-капитану:
— Сходи-ка на полчаса в номер, папенька. Тут наблюдается клиент, с которым мне хотелось бы побеседовать… — и совсем тихо добавила: — На выходе посторожи. Мне кажется, клиент из наших, из марвихеров.
— Это который?
— Молоденький, в белом костюме.
Горелов бросил взгляд по залу, нашел указанного господина, поинтересовался:
— Что я обязан проделать, дочь?
— Перехвати его в вестибюле. Думаю, он непременно в чем-нибудь облегчит меня.
«Папенька» понятливо кивнул, поднялся, громко и сурово предупредил девушку:
— Смотри, дочь! Народишко здесь ушлый, вороватый, чтоб не случилось чего! А я часок посплю в нумерах. — И с прямой по-генеральски спиной не спеша удалился.
