КТО ОБОДРАЛ ДАМСКУЮ ВЕРХУШКУ ОДЕССЫ?
— Ну? — она вопросительно посмотрела на Горелова.
— Нужно срочно сматываться.
Она пробежала газетный текст, в задумчивости подошла к окну. Штабс-капитан остался на месте.
— Это серьезно, дочь, — произнес он. — Внизу уже топчутся филеры.
— Надо найти Володю, — не поворачиваясь, сказала воровка.
— Зачем?
— Без него я никуда не поеду.
Горелов приблизился к ней:
— Ты прочитала, что на балу больше всего был приметен именно твой Кочубчик?
Она резко повернулась к нему, зло повторила:
— Без Володи я никуда не уеду. Или с ним, или — в тюрьму.
— Хорошо, — после паузы согласился штабс-капитан, — я найду его. Но, боюсь, радости тебе это не принесет.
Воровка резко развернулась, в бешенстве выкрикнула:
— Не твое солдафонское дело — принесет мне это радость или нет! Ступай и без Володи не возвращайся! И чтоб никаких больше комментариев, дрянь!
— Слушаюсь, госпожа.
Горелов послушно уронил голову на грудь, по-армейски четко развернулся и шагнул в прихожую.
* * *
Днем картежный дом смотрелся не так таинственно и привлекательно, как ночью, хотя перед входом все равно толкался темный народишко, терпеливо ждали клиентов извозчики.
Штабс-капитан подошел ко входу, быстро оглянулся, намереваясь засечь за собой хвост, и увидел таковой. Шпик, следующий за ним на небольшом расстоянии, немедленно отвернулся, завертел тростью и принялся внимательно рассматривать что-то под ногами. Горелов вошел в картежный дом.
Здесь уже было не так многолюдно, как накануне, хотя за отдельными столами сидели картежники, перебирали колоды. Штабс-капитан спешно проследовал в дальний угол зала, увидел скучающего здоровенного парня. Это явно был стремщик.
Горелов подошел к нему.
— Нужно узнать про одного человека.
— А ты что за фраер, чтоб кнацать здесь свой интерес? — набычился парень.
— Нужен Володя Кочубчик.
— Не знаю такого. И вообще, канай отсюда, пока тебе не накидали по самую шапку.
Штабс-капитан оглянулся, увидел вошедшего в зал филера и быстро бросил стремщику:
— Слушай, кнокарь! Кочубчика пасет филер. Видишь, вошел в зал? С тросточкой. Дело серьезное, надо Володьку предупредить. Где он?
Парень тупо и тревожно глянул в сторону господина с тростью, с ног до головы измерил недоверчивым взглядом штабс-капитана.
— А ты, босяк, Володьке кто такой — двоюродный папа или сосед через дорогу?
— Я родич, законник фартовый, блатарь козырный, козлятник кудлатый, пахан бугорный, накипь центровая! — выдал Горелов весь свой блатной запас.
У стремщика полезли глаза на лоб:
— Е-мое… Так бы сразу и сказал.
Он взял штабс-капитана под руку и буквально поволок к одной из закрытых дверей.
Перед дверью остановился, предупредил:
— Он здесь. В бухте.
— Где? — не понял Горелов.
Парень коротко заржал:
— Ну, в гареме. Куш сорвал, теперь гуляет.
— Один там?
Стремщик засмеялся еще громче:
— Не-е… Там компания! — и добавил: — Вообще-то, с Кочубчиком сейчас лучше не беседовать. Враз получишь по котлете.
— Пьяный, что ли?
— Вусмерть. — Вопросительно посмотрел на Горелова. — Войдешь?
— Открывай.
Стремщик толкнул дверь.
Это была довольно большая комната, выкрашенная в темно-красный цвет. Освещение было неярким, за столами сидели пьяные мужчины и молодые девицы, на небольшом помосте терзал скрипку уставший скрипач Беня Меерзон.
На вошедшего штабс-капитана никто не обратил внимания, он прошел на середину комнаты и увидел за одним из столов сильно пьяного Кочубчика в компании нескольких тоже пьяных девиц. Странно, но Володя сразу узнал Горелова. Схватил его за рукав, дернул изо всей силы к столу.
— Папашка! Откуда вынырнул, папашка? Рухай сюда! Как там мама?
Тут он не удержался на ногах и свалился на табуретку.
— Кто это? — захохотали девицы и стали с ходу обнимать незнакомого гостя. — Вова, это кто? Правда папашка? Твой? Или как? А мама?
— Папашка! — заорал тот, поднимаясь. — Папашка моей мамы! Соньки! А где мама Сонька, папашка?
— Она ждет тебя, Вова. Пойдем отсюда.
— Слыхали? Сонька ждет меня! Сама Сонька ждет!
— Какая Сонька? — визжали девицы. — Володя, Сонька — это кто?
— Сонька? Сонька — воровка! Сонька Золотая Ручка! — Кочубчик взял бутылку, налил, проливая мимо, во все стаканы на своем столе, перебрался к соседним столам. — Господа и дамы! Дамы и господа! Прошу выпить за Соньку Золотую Ручку! За самую знаменитую воровку! Кто не выпьет, тот мой враг! Сразу! Немедля! Ну, кто не пьет за Соньку?!
Штабс-капитан взял стакан, поднес ко рту, но пить не стал.
Кочубчик заметил это, решительно подошел к нему, крепко сжал стакан в руке Горелова.
— Выпей, мурло! За свою доченьку выпей, босяк! Выпей, тварь!
— Нельзя.
Володя заставил Горелова поднести стакан ко рту и стал лить вино сквозь его сцепленные зубы.
— Нельзя… Мне нельзя, — вырывался Горелов, стараясь выплюнуть вино. — Володя, не надо… Будет очень плохо, Володя. Я поклялся не пить!
Кочубчик все-таки вылил почти все вино в его горло, после чего запустил пустой стакан в стену.
— Бенька! — закричал скрипачу. — Меерзон! «Папиросы»! Для Кочубчика! Персонально!
Беня немедленно начал играть «Папиросы». Володя вальяжно вошел в свободный круг перед скрипачом, ударил ладонями по коленкам и стал самозабвенно и отрешенно исполнять только ему ведомый танец.
Штабс-капитан некоторое время тупо наблюдал за выкрутасами Кочубчика, затем взял бутылку с водкой, решительно наполнил стакан, с небольшим раздумьем поднес его ко рту и вдруг опорожнил до дна. Занюхал корочкой хлеба, удовлетворенно крякнул, поднялся и пустился в пляс вместе с Кочубчиком.
* * *
К двери Сонькиного номера подошли двое господ, одетых в строгие костюмы. Правда, их походка и манеры были далеко не аристократическими. Они огляделись, прислушались к звукам, доносившимся из номера. Через мгновение один из господ увесистым кулаком стукнул в дверь. Дверь открыла Сонька и, увидев незнакомых людей, отступила назад, не без страха в глазах спросила:
— Не ошиблись, господа?
