— А свободы тебе мало?
Володька коротко засмеялся.
— На свободе кушать надо. А чтоб купить покушать, нужны лаве.
Пристав хмыкнул не то с осуждением, не то с удивлением, хотя и не сразу, но согласился.
— Я доложу начальству. И походатайствую. А ты для начала дай наводку, в какой хавире засела твоя мадам.
* * *
К воротам домика Маньки быстро подкатила повозка. Из нее выскочил небольшой человечек, сильно постучал в калитку. Никто не отозвался, и человек постучал снова, посильнее. В хавире зажегся слабый свет, и раздался голос Маньки Портовой:
— Чтоб ты сдох, зараза, в такое время будить! Кто такой там?
— Манька, это Гарбуз! Быстро плетись сюда! — позвал человек. — Имею интересный разговор!
Старуха пересекла двор, открыла калитку.
— Чего, атасник?
Гарбуз наклонился к старухе, что-то пробормотал ей. Манька с недоверием уставилась на него.
— Неужто он такая сучка?
— Сучее, Манька, не бывает. Буди Соньку, полиция уже гонит сюда.
Манька захлопнула калитку, по-старчески заспешила обратно к дому.
Держа лампу в руке, старуха спешно вошла в спальню, затормошила спящую Соньку:
— Эй, барышня, проснись… Соня, хватит дрыхать! Шухер!
Воровка села на постели, со сна непонимающе смотрела на Маньку.
— Чего?
— Бежать надо. Соня. Полиция с минуты на минуту навалится сюда. Одевайся!
— Зажучил кто-то, что ли?
— А как без этого?
— Кто?
— Нашлась паскуда. Одевайся — и потайным ходом к морю.
Сонька стала одеваться, хватая все, что попадалось под руку. Под конец взяла с тумбы сумочку и бросилась из спальни. Старуха последовала за нею.
Потайной ход вывел женщин прямиком к морю, оно плескалось буквально в нескольких десятках метров. Было прохладно и ветрено.
— Беги вдоль берега, — напутствовала воровку Манька, зябко кутаясь в старый платок, — у причала бери повозку и с ходу на Дерибасовскую, в притон Пузатой Галы. Там девок полно, меж ними и затеряешься.
Сонька задержалась.
— Манька, кто сообщил в полицию?
— Тебе это надо, Соня?
— Кто?
— Не старайся, не угадаешь.
— Кочубчик?
— А кобель его знает. Может, и Кочубчик.
Сонька приобняла сухую старческую фигурку, поцеловала в голову.
— Спасибо. Я буду помнить тебя.
— Это как дело повернется, — отмахнулась та и подтолкнула девушку. — Беги, а то слышу, мухоловы уже возле хавиры!
Сонька побежала вдоль берега и скоро скрылась в темноте.
В ворота дома Маньки Портовой ломилась полиция.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Повозка остановилась на горбатой улочке недалеко от ярко освещенной и шумной в ночное время Дерибасовской. Сонька сунула извозчику пару ассигнаций и заспешила к притону, о котором говорила Манька.
Притон Пузатой Галы представлял собой небольшой двухэтажный домик, на дверях которого высвечивалась фонариками надпись:
«МУЖЧИНА, ВЕРНИСЬ! ТЫ ЧТО-ТО У НАС ПОТЕРЯЛ».
При входе в домишко толкались несколько мужчин. Они посторонились, пропуская спешащую дамочку, при этом один из них заметил:
— С этой кралей я бы точно ступил на край света.
— Край света будет, когда ты утром вернешься к жене! — засмеялся его приятель.
У дверей, ведущих в залу, Соньке перегородил дорогу здоровенный мужик, поинтересовался:
— Вы не ошиблись, дамочка? Здесь делается главный мужской интерес.
Из залы, вход в которую был занавешен бархатом, доносилась музыка, визги дам и хохот мужчин.
— Я к Гале Пузатой, — отвела его руку Сонька.
— Как прикажете доложить?
— От Маньки Портовой.
Мужик ушел в боковую дверь, и вскоре из нее вышла невероятных размеров женщина, та самая Гала Пузатая.
— Чего тебе?
— Есть разговор.
— Манька еще кости не кинула?
— Поздоровее тебя будет.
— Проходи.
* * *
Кабинет Галы был затянут красной тканью, на стенах висели нарочито помпезные канделябры, создавая интимное освещение. Бандерша тяжело плюхнулась в просиженное бархатное кресло, игриво посмотрела на незваную «клиентку».
— Ну и чего желает эта перезрелая дамочка?
— Перезрелая дамочка желает крыши. — Сонька села напротив.
Гала рассмеялась.
— Старая кочерга прислала тебя именно по этому делу? Какую крышу, женщина? От кого?
— От полиции.
Бандерша сразу стала серьезной:
— Ты, тетка, хоть кумекаешь, гуда явилась? Здесь притон, бардак. Какая крыша? Сами полиции боимся!
Воровка перегнулась к ней через стол, свистящим от ярости голосом произнесла:
— Ты сначала поинтересуйся, корова, кто перед тобой, а потом будешь разводить понт!
Гала съела «корову» и спросила:
— Ну и что за цаца передо мной?
— Сонька!
Та с деланным испугом откинулась на спинку кресла.
— Ой, боже! А я прямо сразу взмокла вся! Неужто сама Сонька?
— Сама Сонька.
— Вот так неожиданность, — с издевкой произнесла Гала и вдруг тоже перетянулась через стол. — Да у нас таких Сонек, крыса, пол-Одессы! Куда ни плюнь — Сонька!
Воровка помолчала, не решаясь выложить главный козырь, все-таки сказала:
— Я — Сонька Золотая Ручка.
До Галы дошло не сразу, затем от неожиданности она замерла, после чего тоже почему-то шепотом вымолвила:
— Та самая? Брешешь… Чем докажешь?
Девушка сняла с пальца дорогой перстень, положила перед бандершей. Та взяла его, долго и внимательно изучала и положила в ящик стола.
— Теперь убедила. Так, говоришь, полиция пятки греет?
— Потому к тебе и прибежала.
— И чего ждешь?
— Крыши, на одну ночь. А как проснусь, чтоб в комнате лежала пара дорогих платьев.
— Прямо-таки дорогих?
— Наилучших! Чтоб никто не увидел во мне воровку.
— Это, Сонька, ты чего-то загнула, — усмехнулась Гала и вынула из ящика стола перстень. — Разве за одну такую цацку купишь пару дорогих платьев, да еще наилучших?!
