— Вы вытащили из его саквояжа сорок три тысячи рублей, госпожа Софья Сан-Донато, она же Сонька Золотая Ручка.
Сонька побелела.
— Как вы сказали?
— Сонька… Золотая… Ручка, — раздельно произнес филер, достал фотографию воровки, показал ей. — Узнаете?
— Это неправда, — покрутила головой она.
Полицейский торжествовал:
— Вот вы и попались, мадам Сонька.
— Это клевета, вранье. — На глаза девушки навернулись слезы. — Я не Сонька! Это просто совпадение.
— Хорошо, — потер руки полицейский, — сейчас я отвезу вас в городскую управу, и там все, как говорится, ляжет на свои клетки.
Сонька посидела молча с закрытыми глазами, вытерла скатившуюся слезу, неторопливо открыла сумочку и достала плотную пачку ассигнаций.
— Здесь десять тысяч.
Лицо полицейского побагровело:
— Не сметь! Полиция Одессы не продается!
Девушка извлекла еще одну пачку.
— Двадцать.
Шпик заворожено смотрел на деньги. Кто-то постучал в дверь, и он быстро сбросил пачки в ящик стола.
— Нельзя!.. Кто?
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула очаровательная головка местной профурсетки.
— Я вам не нужна?
— Не нужна! Потом!
Шпик подошел к двери, запер ее на ключ и вернулся на место.
— Вообще-то, за это сразу в ссылку, на каторгу!
— За что? — невинно спросила девушка.
— За дачу взятки полицейскому.
— А я вам ничего не давала. Какая взятка? — Она наивно улыбалась.
Полицейский достал обе пачки, стал искать, куда бы их спрятать, и в итоге сунул за облезлый шкаф. Он посмотрел на задержанную:
— Ну, и куда вы желаете направиться?
— В дорогой отель.
— Нельзя. Там вас сразу закуют.
— А куда прикажете?
— Обратно в Москву.
Воровка рассмеялась:
— В Москве тоже закуют.
Шпик задумчиво заходил по кабинету.
— Имейте в виду, в Одессе на вас большой интерес. Если вы имеете какое-то отношение к Соньке Золотой Ручке, то лучше в серьезные места не соваться. Найдите незаметную хавиру на Молдаванке, пересидите там и потом линяйте в любую сторону, мадам Софья Сан-Донато.
Уже на выходе воровка спросила:
— Господин полицейский, вам известно имя Кочубчик?
— Володька? — вскинул удивленно брови шпик. — Кто ж его не знает? Самый дурной марвихер Одессы!
— Он в полиции?
— Вот этого, мадам, я сказать не могу. Знаю, но не скажу. Я таки порядочный одесский полицейский!
* * *
Карета с Сонькой остановилась возле ворот дома Моти Бессарабского. Извозчик помог воровке донести саквояж до калитки, получил полагающееся вознаграждение и укатил. Сонька подергала за веревку звонка, калитка тут же открылась, и перед девушкой возник тот же могучий бугай, что и в прошлый раз.
— Чего надо?
— Я к Моте.
Охранник изучил приехавшую дамочку, похоже, узнал и кивнул:
— Жди.
Воровка стояла перед калиткой посреди узкой жаркой улицы. Бегала голоштанная детвора, в соседних дворах жарили каштаны и переругивались женщины.
Детина снова открыл калитку, взял саквояж Соньки, впустил ее саму.
— Мотя ждет.
Сонька прошла в дом, охранник занес ее вещи и вышел. Не останавливаясь, Сонька направилась прямо в гостиную.
Мотя все так же сидел в своем кресле, на сей раз на нем была жилетка, надетая на голое тело. Он смотрел на гостью насмешливо и игриво.
— Садись.
Она послушно опустилась на стул напротив.
— Ну и чего? Сдал тебя твой марвихер?
— Сдал, — тихо ответила она.
— Знаешь почему? Воровка не имеет права дышать в сторону мужчины. А ты, Сонька, задышала.
— Я хочу его найти.
— Ты за этим приехала в Одессу?
— Я хочу взглянуть ему в глаза.
— И чего ты там увидишь?
— Он не мог меня сдать.
Мотя рассмеялся:
— Не мог, но таки сдал… — Он дотянулся до чайника, налил себе заварного кипятку. — Твои портреты, Сонька, висят во всех полицейских сортирах.
— Мне нужно его увидеть, — повторила воровка.
— Глупая ты баба, хоть и воровка. — Он подумал, потом недоуменно пожал плечами. — И чем я могу тебе помочь, овца?
— У меня мало денег.
— Зачем тебе много?
— Я выкуплю Кочубчика.
Вор досадливо вздохнул:
— Сонька, он невыкупляемый. Он пребывает в нежных полицейских ручках, а эти твари нужных клиентов не сдают… Сколько тебе надо лаве?
— Мне нужно три человека — даму и двух мужчин.
— Есть интерес бомбануть точку? — догадался Мотя.
— Есть такой интерес.
— Ладно, будет тебе три халоимщика.
* * *
В дорогом ювелирном, что характерно для магазинов такого уровня, народу было мало — две молодые пары да пожилая дама, безвкусно обвешанная кулонами и брошками. Хозяин лавки, худой угрюмый еврей с пейсами, выкладывал товар, внимательно следя за каждым движением покупателей.
Звякнули бубенчики над входной дверью: Сонька и ее подружка, одетые в легкие кружевные платья, весело впорхнули в магазин, и воровка с порога капризно заявила:
— Мирра, мне здесь не нравится! Здесь ничего стоящего!
— Что ты, Натали, — возразила Мирра, — это лучший магазин Одессы.
— А что ты предлагаешь посмотреть?
— У тебя нет украшений на платье. Ты что, хочешь пойти на благотворительный бал голая?!
Присутствующие оглянулись на эти слова, а Сонька прыснула в кулачок:
— Голая — это без бриллиантов?
— Конечно, — Мирра подыгрывала превосходно. — Муж тебя не поймет, а публика так просто будет смеяться.
— Хорошо, уговорила!
Они подошли к прилавку, и хозяин крикнул кому-то в подсобку:
— Мойша, обслужи дамочек!
Мойша, тоже худой и длинный, очень похожий на отца, увидел нарядных дамочек и смутился, сглотнув от неловкости.
— Что дамы желают?
Сонька с профессиональной хваткой осмотрела лежащие под стеклом украшения, указала на дорогое колье:
