— Что ж ты, Володя? Зачем?.. Эх ты.
* * *
Первый допрос Соньки проводил лично сам судебный пристав Трынько. Перед тем, как ввести в комнату воровку, он занял место за столом, после чего на стульях расселись полицмейстер Соболев, младший полицейский чин Грузман и два рядовых полицейских в качестве охраны. За отдельным столиком сидел писарь.
Открылась дверь из следственного изолятора, и к мужчинам вышла Сонька, ладно причесанная, ухоженная, с улыбкой.
— Здравствуйте, господа, — все с той же улыбкой произнесла она. — Какие вы все здесь приятные.
Младший полицейский чин гузман немедленно улыбнулся, но, получив осуждающий взгляд Трынько, улыбку убрал.
— Присаживайтесь, мадам, — кивнул пристав на стул посередине комнаты.
— Благодарю. — Воровка села, обвела вопрошающим взглядом собравшихся. — Слушаю вас, господа.
— Ваши фамилия и имя, — задал первый вопрос пристав.
— Софья Сан-Донато.
— Подданство?
— Королевство Монако.
— По каким делам прибыли в Одессу?
— Проведать родственников.
— Когда прибыли?
— Пять дней тому.
— До того не приходилось бывать в Одессе?
Сонька поняла, что готовится ловушка.
— Приходилось. Около месяца тому.
— Цель приезда?
— Родственники.
Пристав переглянулся с полицмейстером.
— Можете указать фамилии и адреса родственников, которых вы проведывали?
— Не могу. Это мое личное дело.
— С кем, кроме родственников, вы еще встречались?
— Не помню. Встреч было много.
— Приходилось ли вам бывать на светских мероприятиях?
— Что вы имеете в виду? — удивилась воровка.
— Например, посещали ли вы прием у губернатора?
— Бал? Да, я имела честь там присутствовать.
— Кто вас пригласил? — Пристав вел допрос жестко и вопросы задавал без пауз.
— Я обязана отвечать на данный вопрос?
— Желательно.
— Меня на бал к губернатору пригласил известный местный банкир.
— Имя банкира.
— Не могу сказать. Он женат.
Пристав взял паузу, полистал какие-то бумаги.
— По свидетельству очевидцев, вам на балу стало плохо.
— Да, это так.
— Вы часто падаете в обморок?
— Крайне редко. Я молодая и здоровая женщина. — Сонька одарила присутствующих яркой улыбкой.
Пристав помолчал, пожевал губами, перевел взгляд на полицмейстера. Тот подобрал живот, сел ровнее.
— Известно ли вам, мадам…
— Мадемуазель, — поправила его воровка.
— Пардон, мадемуазель. Известен ли вам, мадемуазель, господин по кличке Владимир Кочубчик?
— По кличке? — удивилась Сонька. — Он что, собака?
— Он человек, мадемуазель. А кличка у него воровская. По документам он Вольф Бромберг.
— Такого господина я не знаю, — сухо ответила воровка.
— Три дня тому вы с некоей подругой Миррой Грильштейн заходили в ювелирный магазин на Приморском бульваре.
— Не помню. Может быть.
— Вы не можете не помнить, — усмехнулся пристав. — Вы подобрали украшений на тридцать тысяч рублей.
Воровка задумалась, подняв глаза на потолок, кивнула.
— Да, припоминаю. Такой визит в магазин имел место.
— Вы расплатились за украшения?
— Не могу вспомнить. Дело в том, что я дама состоятельная и для меня тридцать тысяч рублей — не та сумма, которую я обязана держать в голове.
— Да, но вы увезли украшения, не заплатив ни копейки, и больше в магазин господина Циммермана не вернулись.
— Не может быть! — воскликнула Сонька. — Возможно, я просто забыла! Но я готова выписать чек на указанную сумму хоть сейчас. А возможно, все это клевета.
Пристав хитро посмотрел на воровку.
— Вы сказали — клевета?
— Да, скорее всего это именно клевета!
Трынько переглянулся с коллегами, потом приказал одному из полицейских:
— Пригласите пострадавшего.
Из двери напротив вышли в сопровождении полицейского хозяин ювелирного магазина и его сын Мойша. Отец слегка испуганно осмотрел присутствующих и остановил удивленный взгляд на Соньке.
— Вы узнаете эту даму? — спросил пристав.
— А кто вам сказал, что нет? Я могу узнать ее даже на том свете. — Хозяин посмотрел на сына: — Мойша, ты знаешь, кто это?
— Это, папа, супруга директора нового банка Одессы, — четко произнес сын.
— Да, банка, которого в Одессе просто нет.
— Вы узнаете данного господина? — спросил пристав воровку.
— Припоминаю, — повела та плечами.
— Как это — припоминаете? — взорвался ювелир. — Вы утащили из моего магазина украшения на сумасшедшую сумму. Вы, извините, мадам, чистая воровка!
— Меня оскорбляют, — повернулась к приставу Сонька. — Оградите меня.
— Я вас оскорбляю?! — продолжал возмущаться Циммерман. — Это вы меня оскорбляете. Вы оскорбили весь мой род! Надо мной все смеются и показывают пальцем! Мойша, скажи что-нибудь! Почему ты молчишь, как идиот?
— Что я могу, папа, сказать, когда вы сами все время говорите? — закричал тот.
— Уведите потерпевших, — приказал пристав.
— Воровка! — никак не мог успокоиться хозяин магазина. — Подлая воровка!
Упирающихся Циммерманов увели, в комнате какое-то время было тихо, правда, младший чин Гузман вдруг рассмеялся. Наконец пристав принял решение и громко произнес:
— Введите свидетеля.
Сонька, почувствовав что-то нехорошее, напряглась и уставилась на дверь. Дежурный полицейский приоткрыл ее, крикнул кому-то:
— Веди!
Полицейские чины тоже затихли в ожидании. Ввели Кочубчика. Руки его были схвачены наручниками, он вошел с низко опущенной головой, прошел на середину комнаты и только после этого посмотрел на присутствующих. Лицо Соньки побелело, покрылось потом. Володька скользнул по ней безразличным взглядом, глазами остановился на судебном приставе.
— Садитесь, — приказал тот.
Звякнули наручники, Кочубчик почему-то шумно выдохнул.
— Ваше имя по метрикам, — начал допрос Трынько.
— Вольф Бромберг.
— Другие имена есть?
