Сонька опустилась на койку, посидела какое-то время, опустив уставшие руки вниз, подняла голову, прислушиваясь к окрикам конвойных и их шагам, затем с трудом поднялась, направилась снова к окну.
Влезла на табуретку, дотянулась до нижнего прута и снова принялась подпиливать его.
Дом полковника Икрамова находился в глубине ухоженного парка, дорога к нему вела ровная, хорошо освещенная, накатанная.
Карета остановилась возле главного входа с колоннами, князь подал девушке руку, и они направились в дом.
Караульные солдаты при виде хозяина вытянулись по стойке «смирно», он помог спутнице войти в просторный холл, дал распоряжение вышедшему навстречу бравому, моложавому дворецкому:
— Ну-ка, Михаил, накрой нам по-походному.
— Слушаюсь, ваше высокородие! — гаркнул тот и загрохотал сапогами вперед.
— По-походному — это как? — улыбнулась Табба.
— Это быстро, дешево, сердито!
— Дешево?
— Есть просто дешево, а есть дешево по-княжески, — засмеялся Икрамов.
— Любопытно.
Они поднялись на второй этаж, прошли длинным коридором и оказались в роскошной гостиной, увешанной картинами в позолоченных рамах, уставленной антикварными вещами.
— Таков приют убогого чухонца! — с гордостью обвел рукой зал полковник и широко улыбнулся. — Как вам?
— Для чухонца вполне сносно, — тоже улыбнулась гостья, осматривая комнату.
— А вы так и будете в маске?
— Она вам мешает, князь?
— Мне нет. Боюсь, она мешает вам.
— Ни капельки.
Они двинулись дальше. Дом и в самом деле поражал богатством и изыском. Миновав еще несколько залов, князь жестом показал в сторону небольшой комнаты.
Здесь уже был накрыт стол, причем накрыт так просто и одновременно богато, что это не могло не вызвать у гостьи довольной улыбки. Кроме разных вин, здесь лежали румяный бараний бок, сыры разных сортов, ананасы, апельсины, виноград, сладости в сахарной пудре, разнообразная выпечка.
— Быстро, дешево, сердито?
— Именно.
— И кто же это готовит?
— Мои люди.
Полковник отодвинул стул, прима уселась, окинула взглядом стены, оформленные в китайском стиле.
— Красиво. Вкус ваш или вашей жены?
— Не женат, — развел руками князь, присаживаясь напротив. — Поэтому все валите на мой вкус. — Он внимательно посмотрел на девушку. — Может, все-таки вы снимете маску?.. Я хочу увидеть ваше лицо.
Табба рассмеялась.
— А если оно вас испугает?
— Наоборот. Думаю, оно еще более прекрасно, нежели я представляю.
Икрамов хлопнул в ладоши, в комнате тут же возник Михаил, разлил вино по бокалам.
— Ступай, — махнул ему полковник и поднял бокал. — За вашу решительность, мадемуазель.
— Решительность? — переспросила артистка, взяв свое вино.
— Именно. Решиться приехать в гости к холостому мужчине — для этого нужен характер.
Табба отпила половину бокала, пожала плечами.
— Никакого характера. Я достаточно наблюдательна, чтобы понимать, кому следует доверять, а кого надо опасаться.
— То есть вы во мне не видите мужчину? — то ли удивился, то ли обиделся князь.
— Напротив. Мужчина тот, кто не совершает необдуманных и опрометчивых поступков.
Полковник собственноручно налил вина, дотянулся своим бокалом до бокала гостьи.
— За настоящих женщин и настоящих мужчин.
Выпили, девушка с интересом посмотрела на хозяина.
— В вас течет нерусская кровь?
— Да, — кивнул тот, беря длинными, тонкими пальцами ломтик мандарина. — Мои предки — выходцы из азиатских степей. Отсюда, возможно, моя неуемная пылкость, особенно если это касается женщин.
— Ревность?
— И это тоже. Но превалирует желание быть собственником избранного объекта.
— Как странно вы выражаетесь, — засмеялась артистка. — «Избранного объекта».
— В этом нет ничего дурного. Объект — это то, на что направлен твой заинтересованный взгляд.
— В таком случае вы тоже объект. Мой объект! — Табба заметно хмелела. — Я обратила на вас внимание еще в тот раз, когда вы подарили мне орден. — Она расстегнула пуговицу на кофточке, извлекла подвешенный на цепочке подарок. — Видите, ношу с собой.
Полковник поцеловал ее пальцы, затем орден.
— Я не просто обратил на вас внимание. Я сразу влюбился в вас. И очень хочу, чтобы вы открыли лицо.
— Вы торопитесь, — вскинула бровки артистка.
— Хотите, чтобы я вас огорчил?
— Нет.
— Тем не менее огорчу. — Икрамов снова налил вина, пригубил.
Табба выжидающе смотрела на него.
— Огорчайте же.
— Завтра я отправляюсь на Кавказ.
— Вы шутите.
— Нет.
— Посылает командование. После поражения от Японии нам важно не потерять Кавказ. А, судя по всему, дело идет именно к этому. Горцы почувствовали слабость России и желают отделения. Там уже фактически война.
Прима ошарашенно смотрела на него.
— В таком случае зачем вы меня пригласили?
— Я не мог уехать, не объяснившись с вами. Я бы от тоски умер по дороге. Я полюбил вас.
— Но вы совершенно меня не знаете.
— Ошибаетесь. Я сейчас назову ваше имя, и если оно верное, вы снимете маску.
— Хорошо, — согласилась артистка. — Называйте.
— Вы — несравненная Табба Бессмертная.
Она помедлила какое-то время, после чего не спеша сняла маску.
Икрамов на миг замер, затем опустился на колени и стал целовать руки, платье, ноги примы.
На этаже было прохладно и темно. Изюмов стоял на полпролета выше квартиры Таббы, прислушивался к каждому звуку, к каждому грохоту колес на улице, к каждому скрипу дверей.
Громко мяукнула кошка, от неожиданности артист вздрогнул, засунул руку во внутренний карман, проверил наличие там револьвера и снова стал ждать.
Под утро Сонька с трудом сползла с табуретки, спрятала ножовку и тряпку в дно чайника, доплелась до койки и калачиком завалилась спать, не зная, куда девать окровавленные руки.
Наступило утро.
Изюмов крепко спал на лестничной площадке, уткнувшись головой в колени. Проснулся от скрипа открывавшейся двери, стал заполошно оглядываться, сунул проверочно руку во внутренний карман сюртука, поднялся.
