— Матильда Дюпон.
Господин достал из кармана довольно небольшой фотоснимок, взглянул на него, удовлетворенно кивнул.
— Вот вы как раз нам и нужны. — И приказал офицеру: — Ротмистр, взять мадам под стражу.
— Слушаюсь, ваше благородие, — отдал тот честь и взял Соньку под локоть. — Прошу, сударыня, проследовать в повозку.
— Но это или ошибка, или произвол. — Воровка посмотрела на него с иронией. — Я подданная Франции!
— В департаменте разберутся, — кивнул пристав и громко скомандовал: — Продолжать обыск! Проверять все помещения! Здесь должна быть еще одна особа!
Дворецкий стоял поодаль, в полуобморочном состоянии наблюдая за происходящим.
Жандармский офицер снова попытался увести Соньку, но она оказала твердое сопротивление.
— Вы не имеете права, сударь!.. У вас будет скандал!.. Я не имею никакого отношения к России!
— Имеете, — бросил Фадеев издали с насмешкой. — Самое непосредственное. — И снова обратился к офицеру: — Ротмистр, тащите даму в повозку!
— Вы понимаете, что делаете? — решительно дернулась Сонька. — Я буду жаловаться!
— В повозку ее!.. Пусть там жалуется!
Неожиданно в длинном коридоре возникла Анастасия. Увидев ее, ротмистр и Сонька задержались на пороге.
— Княжна, остановите же это безобразие! — крикнула женщина.
Анастасия бросилась к ротмистру.
— Заберите своих солдат и сейчас же покиньте дом!
Пристав шагнул вперед, вежливо обозначил княжне поклон.
— Мои люди должны еще найти дочку этой дамы.
— Здесь нет никакой дочки! Отпустите даму и немедленно убирайтесь!
— Во-первых, княжна, у нас постановление прокурора! — Он вновь извлек бумагу. — А во-вторых, вам известно, кто сия дама?
— Это моя родная тетя, мадам Дюпон.
— Вас ввели в заблуждение, княжна. Это самозванка, известная аферистка по кличке Сонька Золотая Ручка!.. Здесь же, по нашим данным, должна скрываться ее младшая дочь.
— Никого здесь нет! — Девочка попыталась обойти пристава, но он снова перекрыл ей дорогу.
— Успокойтесь, мадемуазель!
— Я буду жаловаться, и у вас будут неприятности!
— Неприятности будут у этой особы, — ответил пристав и раздраженно махнул офицеру: — Чего торчишь! В повозку ее!
Ротмистр решительно подтолкнул воровку.
— Вы арестованы, мадам.
— Не прикасайтесь ко мне! — дернулась Сонька.
— Мадам, прошу в повозку.
Анастасия видела, как жандармы уводили Соньку, стояла замершая и потрясенная, беззвучно плакала.
…Михелина металась по потайной чердачной комнате под стеклянной крышей, слышала, как жандармы ходили совсем рядом, дергали запертые двери, переговаривались о чем-то, возмущались. Она изо всех сил зажимала руками рот, старалась удержать плач и стон, затем упала на диван, уткнулась лицом в подушку.
Вскоре шаги удалились, и стало необычайно тихо.
Девушка медленно поднялась, запрокинула голову назад и закричала.
Повозка подкатила к воротам дома Брянского. Кочубчик легко и весело спрыгнул на землю, нажал кнопку звонка на калитке.
— Кто таков? — раздался голос Семена из-за ворот.
— Свои, открывай!.. Володя Кочубчик!
Семен открыл, Володька прошагал к дому, презрительно взглянув на привратника, стал подниматься по ступенькам, увидел дворецкого, странно на него глядящего.
— Чего зыришь? — удивился Кочубчик. — Не признал, что ли?
— Признал, — ответил тот, и неожиданно в его глазах появились слезы.
— Ты чего? — еще больше удивился Володька. — Выпил, что ли?
— Соню забрали, — расплакался старик.
— Кто?.. Куда?
— Жандармы. В острог.
Кочубчик от неожиданности даже присел на ступеньки.
— Мать моя девушка… Вот это мансы. — Минуту соображал, поднял глаза на Никанора. — А эту… ну, Миху… тоже загребли?
— Девушка успела спрятаться.
— А барыня где?
— Они как раз вдвоем беседуют.
— Дела-а… — Володька озабоченно почесал бороду. — Так и меня сцапать могут!
— Вас-то за что?
— За любовь!.. Полюбил воровку, полезай с ней в один чувал! — Поднялся, двинулся дальше, оглянулся на старика. — У тебя выпить чего-нибудь имеется?
— Не пью и вам не советую.
— Иди ты со своими советами знаешь куда, шланбой!
Анастасия и Михелина сидели в спальне, негромко беседовали о произошедшем.
— Теперь к Андрею я поехать не смогу, — сказала Михелина.
— Понимаю, — кивнула княжна. — Значит, поеду я одна.
— А дом на кого останется?
— На Никанора… Да и ты рядышком.
— Хотелось бы к тому времени избавиться от Кочубчика.
Княжна удивленно подняла глаза на подружку.
— Но он мужчина твоей мамы!.. Соня любит его.
— Ей не до любви сейчас.
— Нет, так нельзя!.. Это нечестно! Пусть живет себе. Никанор присмотрит.
— Он вор, понимаешь?
— Но ты же тоже воровка. И мама твоя. В доме одни воры! — невесело рассмеялась княжна.
Михелина подумала, пожала плечами.
— Это к добру не приведет.
— Непорядочно, понимаешь?.. Не-по-ря-дочно! Соня человека привела, а как ее забрали, мы гоним его!
— Может, ты и права.
— Не может, а точно!
Обе помолчали, Михелина взяла со стола конверт с письмом.
— Хочешь, прочитаю еще раз письмо от Андрея?
— Конечно, — обрадовалась княжна и уселась поудобнее. — Читай.
— «Дорогие мои, любимые, единственные и ненаглядные девочки, — стала читать воровка. — Уже три дня, как я пришел в сознание. Открыл глаза и первым делом подумал о вас, мои светлые, мои желанные…»
Как и в прошлый раз, в храме никого не было, потому как время было позднее, и батюшка специально ждал свою прихожанку.
Табба, не доходя еще до него, истово перекрестилась перед некоторыми иконами, после чего приблизилась к священнику, смиренно поцеловала руку.
— Я совершила страшный грех, батюшка, — тихо произнесла она.
— Ты знала, что совершаешь его?
— Знала.
— Зачем же совершала?
Артистка подумала, пожала плечами.