— Последний вопрос, мадам, — неторопливо произнес он. — Являлись ли вы агентом полиции, будучи одновременно членом нашей партии? То есть были ли вы двойным агентом?
Женщина медленно, будто во сне, перевела взгляд с одного господина на другого, резко поднялась, бросилась к дверям.
Однако добежать не успела. Девушка нажала на курок револьвера, прозвучал негромкий выстрел, и мадам рухнула на пол.
— Теперь Бессмертная, — сказал сидевший. — Важно опередить полицию.
Прибывшего в Одессу Улюкая на вокзале встречало несколько господ. Были они, несмотря на жару, одеты в тройки, на голове у каждого котелок, в руках для пущего шика — трости.
Улюкай сдержанно и достойно поздоровался с каждым, и все дружной стайкой направились в сторону поджидающих шикарных экипажей.
Вор оглянулся, увидел нескольких господ с характерной выправкой филеров, бросил главному из встречающих:
— Хвост… Что ж вы так неаккуратно?
— Та зря беспокоитесь, — улыбнулся тот, продемонстрировав золотые зубы. — Наши люди. В Одессе ж все покупается. И эти шморгачи тоже не бриллиантовые, купили.
Столичного гостя определили в самую богатую карету, остальные разместились в экипажах поскромнее, и кавалькада неторопливо двинулась к центру города.
В одной карете с Улюкаем сидел главный из встречающих. Вор повернулся к нему:
— Как зовут?
— Сёма Головатый, — ответил тот.
— Ну и какие новости, Сёма?
— Большей частью хреновые. Хотя если пошарить мозгами, то вроде и все семь сорок.
— Можешь яснее?
— А куда яснее?.. За Соню и за ее дочурку все в ажуре — ни в одном из околотков их нема.
— А то, что в газетах пишут?
— Та вы поменьше читайте наши газеты — от них один понос. Наши люди обстучали все тюремные закутки — нигде Сони с дочкой нет. А вот чудака ихнего прихватили. Синежопые водят его по Дерибасовской, чтоб взять Золотую Ручку на живца.
— Ни Соню, ни дочку из воров никто не видел?
— Считайте, что я уже побывал в обмороке от такого вашего вопроса!.. Если б кому из воров прикатило счастья увидеть Сонечку живьем, то я бы рядом с вами не сидел, а держал ее золотые ручки в своих граблях и не сводил бы с нее сумасшедших глаз!
— Нужно увидеть Михеля.
— Михель — это тот самый двинутый чудак?
— Нужно понять, в каком цветнике он ходит.
— Разве я сказал нет?.. Завтра выйдем на Дерибасовскую, и вы собственными здесь глазами убедитесь, что вашему знакомому полиция уделяет самое исключительное внимание.
— Сегодня.
— Если вам так не терпится, уважаемый, пусть будет по-вашему. Девочки отменяются, будем работать.
Тетя Фира неторопливо поставила на стол поднос с чаем и местными сладостями — печеньем, булочками, сушеными фруктами, изюмом. С широкой улыбкой объяснила Соньке и Михелине:
— Кушать, дамочки, нужно не много, зато часто. Такой фигуре будет удивляться не только соседский недоумок Жорик, но даже все приезжие дамочки на Привозе. Приятного вам аппетиту. — Повернулась было уходить, но задержалась на пороге и с серьезным видом предупредила: — Вы все-таки задумайтесь, уважаемые, за паспорта. Иначе сюда явится наш придурок околоточный не завтра, а прямо уже…
— Хорошо, мадам Фира, задумаемся, — сухо пообещала Сонька.
— За что вам отдельное спасибо.
Воровка проводила хозяйку до самого коридора, после чего поплотнее закрыла дверь, подсела к Михелине. В глазах ее был испуг.
— Мам, ты чего? — спросила Миха.
— Нужно срочно драпать отсюда, — прошептала та.
— Куда?
— В другую гостиницу. Эта тварь нас заложит.
— Хозяйка?
— Она давно все поняла. Видишь, про околоточного намекнула.
— Сонь, я не видела тебя еще такой… Успокойся, никто нас не заложит.
— Она следит, — криво ухмыльнулась Сонька. — За каждым шагом шныркает… Нужно линять.
— Но без паспортов нас не примет ни одна гостиница.
— Значит, сегодня заберу паспорта!
— С ума сошла?.. Я не отпущу тебя!
— Но здесь оставаться нельзя! Я пойду за паспортами.
Сонька от такого заявления дочки даже отступила на шаг.
— Ты считаешь, я соглашусь на это?
— А ты считаешь, я стану спрашивать?
— Там полиция! Засада! Они не упустят такой возможности.
— Убегу!.. Разве я не дочка Соньки Золотой Ручки?
— Да, ты моя дочка, — криво усмехнулась воровка. — И если тебя схватит полиция, я не переживу.
— Отправимся вдвоем.
— А это совсем глупо. Поймают сразу двоих.
— Значит, что?
— Что?
Михелина усадила мать, сама опустилась на колени напротив, взяла ее ладони.
— Давай по порядку, Соня. Сколько мне лет?
— Ты для меня всегда была и будешь маленькой.
— Мам, я давно уже выросла. Я чуть сама не стала матерью. Поэтому позволь иногда мне поступать так, как мне хочется.
— Ладно, только иногда.
— Конечно иногда. Потому что я люблю тебя и всегда буду стараться быть похожей на тебя.
Михелина подъехала в закрытой пролетке к дому, где жил Яша Иловайский, не с прямого входа в подворотню, а сбоку. Перед тем как спуститься на мостовую, огляделась, ничего тревожного не заметила, махнула извозчику:
— Езжай!
— А может, я посижу? — оскалился тот. — Такую кралю можно до конца смерти ждать.
— Устанешь.
Девушка еще раз осмотрелась, поддернула платье и зашагала в сторону подворотни.
Извозчик смачно зацокал ей вслед, ударил по лошади и укатил.
Михелина вошла в просторный, как обычно завешанный простынями и прочим тряпьем двор, подняла голову, определяя квартиру Яши.
Краем глаза засекла нескольких женщин во дворе на стульчиках и табуретках, обратила внимание на парочку, милующуюся между собой и находящуюся невдалеке от прочих жильцов, направилась к ближней лестнице, и тут ее окликнула одна из сидевших женщин.
— Вы к кому, дамочка?.. Если к Яше, то он уже почти сорок лет как занятый!
— Зато я свободна! — засмеялась Миха.
Она поднялась по скрипучей лестнице на длинную веранду, прошла к одной из дверей, на которой была прибита железка с предупреждением: «ЕСЛИ ЯША ПОЦ, ТО ВИ ФРАЕР».
Михелина постучала в фанеру.
Дверь открылась почти сразу, в проеме появилась крайне удивленная физиономия самого Яши. Удивленная оттого, что он сразу узнал девушку.
