Катенька колебалась.
— Определенно передадите?
— Вам поклясться?
— Не надо. Я вам верю, господин, — прислуга снова оглянулась на нетерпеливого извозчика. — Только непременно передайте записку вашему брату.
— Непременно. А хоть от кого она?
— Там все написано. — Девушка проверила, хорошо ли запечатан конверт, передала Петру. — Благодарствую.
— Будьте здоровы, барышня.
Катенька вернулась к пролетке, извозчик галантно помог ей забраться на ступеньку, запрыгнул на облучок, и пролетка понеслась по улице.
Кудеяров загнал машину во двор, выключил двигатель и быстро зашагал ко входу в дом. По пути стал разглядывать конверт, затем надорвал его, вынул оттуда листок.
На нем было написано:
«ДОРОГОЙ КОНСТАНТИН! Я НА ВРЕМЯ ВЫНУЖДЕННО ПОТЕРЯЛАСЬ. ТЕПЕРЬ У МЕНЯ ДРУГОЙ АДРЕС, А ИМЕННО: КРЮКОВ КАНАЛ. ДОМ 36, КВАРТИРА 17. НАЙДИТЕ ВОЗМОЖНОСТЬ И ПРОВЕДАЙТЕ МЕНЯ. БЕСПОКОЮСЬ О ТОВАРИЩАХ И НАШИХ ДЕЛАХ. ВАША Т. Б.».
Петр пожал плечами, повертел в руках записку, прошел мимо дворецкого, поднялся наверх.
Еще раз перечитал письмо, извлек из бюро чистый конверт, сунул в него послание, плотно заклеил.
Антон гнал лошадь быстро и с удовольствием.
— Знатная, видать, у вас госпожа, если с такими людьми якшается! — крикнул, оглянувшись.
— Знатная, — согласилась Катенька.
— Давно у нее служите?
— Почти десять лет!
— Добрая, видать, барыня?
— Добрая.
— А чего невеселая?
— Кто?
— Вы.
— Думаю.
— Пущай лошади думают, у них во какие головы! — засмеялся Антон.
— Нам тоже можно подумать.
— Заноза какая или как?
— Заноза… Конверт не тому передача. Вот теперь думаю.
— Так вернемся!.. Тут ехать ничего!
— Поздно. Записка, видать, уже в других руках.
Антон снова оглянулся.
— Так, может, с горя по мороженому вдарим?.. А потом доставлю до дома!
— Можно и по мороженому, тут уж ничего не поправишь, — махнула Катенька. — Можно в Таврический!
— Как мамзель прикажут! — обрадованно отозвался извозчик и ударил по лошади. — Н-но, родимая! Кажись, невесту себе отыскал!
Табба поправила перед зеркалом парик, спустила волосы так, чтобы они как можно плотнее закрывали шрам на лице, одернула платье, после чего допила из фужера вино и направилась в спальню.
Из прикроватной тумбочки достала завернутый в носовой платок револьвер, довольно умело проверила наличие патронов в обойме, сунула его в сумочку, снова посмотрела на себя в зеркало.
Улыбнулась, хмельно подмигнула.
— Вперед!
Вышла из квартиры, заперла на ключ дверь, спустилась, остановила на улице извозчика, приказала:
— К ювелирному на Мойке!
Ювелирный магазин на Мойке располагался на первом этаже дома и был известен в Петербурге как место, где можно было купить довольно дорогие, зато гарантированные украшения для дам и господ.
Табба сидела в пролетке, внимательно наблюдая за входящими и выходящими из салона редкими и очень состоятельными господами и дамами, ждала подходящего момента.
— Жди! — распорядилась извозчику, приоткрыла сумочку, проверила наличие в ней револьвера, ступила на подножку и сошла на тротуар.
Легко и непринужденно поправила прическу, кивнула швейцару при входе, вошла внутрь.
Салон был небольшой, по-домашнему уютный — кресла, диванчики, столики для выбора украшений и, конечно, изящные, красного дерева, бюро с изделиями.
Бессмертная бегло осмотрела зал, обратила внимание, что здесь всего двое обслуживающих — немолодой приказчик и хозяин «ювелирки» Исаак Шмулькин.
Приказчик немедленно пошел навстречу гостье, изогнулся едва ли не до пола.
— Милости просим, сударыня. В салоне клиентов нет, поэтому вам будет уделено самое пристальное внимание.
— Благодарю, — бросила женщина и направилась к одному из диванчиков. — Покажите несколько колье и пару пристойных перстней.
— У нас, мадам, нет непристойных перстней, — заметил из-за своей конторки Исаак Шмулькин. — К нам приходят самые уважаемые господа и всегда покидают салон довольные и благодарные!
— Надеюсь, я также покину его с подобным ощущением, — заметила Табба, начиная рассматривать принесенные приказчиком украшения.
— На какую сумму госпожа рассчитывает приобрести товар? — деликатно поинтересовался приказчик.
— Я обязана отчитываться перед вами? — взглянула на него покупательница.
— Фима, оставь даму в покое, — подал снова голос Шмулькин. — У нее сегодня дурное настроение!
— Вас, сударыня, кто-то сегодня обидел? — поинтересовался вежливо приказчик.
— Вы не слышали, что вам посоветовал хозяин?
— Простите.
Табба не спеша и с пониманием выбрала два дорогих колье и два перстня, кивнула Фиме.
— Подсчитайте.
Тот отнес их в стол начальника, ловко побросал костяшками счетов, объявил:
— Триста шестьдесят три рубля, сударыня!
— Вы не ошиблись?
— Могу пересчитать еще раз! — Приказчик снова пощелкал на счетах. — Нет, ровно триста шестьдесят три рубля! — И посмотрел на покупательницу.
— Деньги платят здесь, — произнес из-за конторки Шмулькин.
Бывшая прима неторопливо поднялась, так же не спеша открыла сумочку, достала револьвер, наставила на Шмулькина.
— Откройте кассу, сударь.
— Вы шутите, мадам? — почему-то без испуга удивился тот.
— Шутят в бане, когда заканчивается горячая вода! — ответила девушка и повторила: — Кассу!
Исаак медленно повернул голову в сторону замершего и бледного Фимы, тихо произнес:
— Беги за городовым, Фима!
Тот сделал неуверенный шаг, и в тот же момент Табба нажала на спусковой крючок. Раздался негромкий хлопок, приказчик присел на пол, держась за окровавленное колено.
— Боже, что это?
— Кассу! — на лице девушки была хмельная и спокойная усмешка.
— Даниил! — заорал вдруг Исаак в сторону двери. — Здесь убивают!
В тот же момент в салон протиснулся швейцар, но произнести ничего не успел — Табба в него выстрелила.
— Кассу, сказала!.. Все деньги сюда!
Шмулькин беспомощно посмотрел на лежащего неподвижно Даниила и затем едва слышно попросил:
