— Прочитаете, ваше благородие, сами поймете.
Константин развернул листок, пробежал глазами написанное:
«ГАВРИЛА ЕМЕЛЬЯНОВИЧ НАСТОЯТЕЛЬНО ТРЕБУЕТ СЛЕЖКИ ЗА ВАМИ И ЗА МАДЕМУАЗЕЛЬ БЕССМЕРТНОЙ. БУДЬТЕ КРАЙНЕ ОСМОТРИТЕЛЬНЫ».
Сел на скамейку, недоверчиво посмотрел на визитера:
— Кто прислал?
— Господин швейцар из театра.
— И что я должен делать?
— Полагаю, предупредить мадемуазель об опасности.
— Она предупреждена. Многократно! — граф внимательно посмотрел на прапорщика. — Что-то лицо ваше мне весьма знакомо.
Илья улыбнулся:
— Я вас видел неоднократно, граф. К примеру, на благотворительном вечере в госпитале. Мне мадемуазель тогда вручила образ Богоматери. Он до сих пор со мной, — полез под сорочку, показал образ на цепочке. — Вспомнили?
— Похоже, что да.
— Затем я служил в Крестах и помог матери мадемуазель… госпоже Соньке… бежать.
— Ах, так это о вас писали, что вы едва не сгорели заживо?
— Обо мне.
— И как же вам удалось выжить?
— Возможно, помог образ, который подарила мадемуазель. Видите, даже со ссылки досрочно освободили.
Константин помолчал, прикидывая что-то, удовлетворенно хмыкнул:
— Очень хорошо, что вы объявились, сударь. Я дам адрес госпожи Бессмертной, покажете ей эту записку, а от меня передадите, чтобы учла, что в записке написано. — Граф вынул из портмоне пять рублей, сунул визитеру. — На извозчика.
Высадка с парохода была назначена далеко за полночь.
Тройка каторжан, держа котомки в руках, в сопровождении старшего помощника Ильичева прошла по длинному и узкому коридору нижнего трюмного отделения, по обеим сторонам которого грохотали машины, насосы, шестерни, поднялась по трапу на небольшую площадку почти у самой кормы. Здесь беглецы увидели три мужские фигуры, одна из которых двинулась в их сторону.
Это был капитан судна Валерий Петрович.
Он небрежно козырнул, громко, чтобы перекричать шум, сообщил Михелю:
— Людей на весла не дам! Сами будете добираться.
Тот понятливо кивнул, напряг голос:
— Сколько до берега?
— Пять миль!
— По времени сколько добираться?
— Волна вроде небольшая, значит, часа два-три.
— А как ориентироваться?
— Видите огоньки?.. Это берег. Ну и компас на всякий случай. — Капитан повернулся к старшему помощнику. — Разъясни людям, а я пошел к себе.
Валерий Петрович снова небрежно козырнул и зашагал по грохочущему коридору в обратном направлении.
Ильичев достал из кармана куртки компас, передал его почему-то Соньке:
— Держаться нужно на северо-восток!.. Хотя огни на берегу — лучший ориентир.
— А если нас отнесет куда-то в сторону? — спросила воровка.
— Значит, дольше будете добираться до Одессы. На перекладных!
— Чего делать, когда опустимся на воду? — прокричал Михель.
— Смотрите, чтоб не затащило под винт!.. Сильнее отталкивайтесь веслами от борта! Иначе шлюпку завертит, и тогда конец! — объяснил старпом, двинулся к двум поджидающим матросам, махнул им. — Готовь шлюпку!
Те стали крутить лебедку, шлюпка отделилась от борта и опустилась на палубу.
— Все, с богом! — невесело усмехнулся Сергей Сергеевич, затем напомнил: — Когда будете на воде, не забудьте отцепить трос лебедки!
— Постараемся, — нервно отмахнулся Михель и, не попрощавшись, первым двинулся к шлюпке.
— Спасибо вам. — Михелина коснулась рукава куртки Ильичева. — Мы вас не забудем!
— Забудете, — отмахнулся тот. — А вот если возникнут проблемы в Одессе, тогда определенно вспомните!
И неожиданно спросил:
— Что передать господину банкиру?
— Передайте, что утонули.
— Нельзя, мадемуазель, так шутить. Накаркать можете!
— Ничего не передавайте! Переживет как-нибудь!
— Ладно, что-нибудь придумаю. Лишь бы в Одессе с ним не пересеклись!
— Будем стараться! — прокричала Миха.
Матросы помогли женщинам расположиться в шлюпке, затем поддержали Михеля.
От напряжения и прохлады всех троих заметно колотило.
Сонька передала Михелине свою котомку, расположилась спереди, взяла весла. Михель уселся сзади, проделал то же самое.
Михелина, вцепившись в борта, переводила растерянный и испуганный взгляд с родителей на матросов.
Матросы снова подошли к лебедке, принялись с усилием крутить ручку.
Шлюпка тяжело оторвалась от палубы и медленно поползла вверх.
Было видно, как старший помощник перекрестил беглецов.
Матросы продолжали трудиться над ручкой лебедки, шлюпка вскоре повисла над водой, задержалась на миг, после чего стала медленно опускаться.
— Господи, помоги и спаси, — прошептала Сонька.
Михель внимательно следил за приближающейся водой и, когда днище коснулось ее, заорал:
— Веслами!.. Отталкиваемся!
Борт парохода находился совсем рядом, он был мощный и пугающий, раскачивающийся от волн и быстрого хода.
Михелина видела, как отец с матерью изо всех сил старались оттолкнуться от него, весла соскальзывали, борт несколько раз задевал шлюпку, и ее с силой бросало то в сторону, то на пароход.
— Отталкиваемся! — отчаянно орал Михель и изо всех сил налегал на весла. — Сильнее, Соня!.. Сонечка, еще сильнее!
Шумно дышащий борт медленно проходил мимо, лодка постепенно отдалялась от него, наконец сильный бурун от винта едва ли не ударом отбросил шлюпку совсем в сторону, и она опасно запрыгала, закрутилась на волнах.
Михель и Сонька принялись в панике грести, чтобы выровнять ход.
Вскоре судно начало медленно отваливать в сторону, волны становились слабее, огни в иллюминаторах и над палубой превращались в слабые желтые точки.
Михелина перекрестилась:
— Слава Богу… Кажется, выбрались.
Сонька, продолжая грести, молча оглянулась на виднеющиеся вдалеке прибрежные огоньки.
— Все будет хорошо, барышни, — неожиданно улыбнулся Михель. — До берега доберемся, а там хрен кто словит.
— Не заскакивай наперед, — мрачно бросила Сонька. — Думаю, самое главное только начинается. — И снова с силой налегла на весла.
За окнами заканчивался день, от ближних церквей доносился вечерний перезвон, мелкий дождь порывисто и неровно хлестал по стеклам.
