– Вроде не похожа на дуру. Но, если что, будем воспитывать.
Сергей встречал Машу в аэропорту Внуково. Колян держал в руках огромный букет, а Леха неотступно следовал за шефом, куда бы тот ни направлял свои стопы.
Наконец объявили приземление.
Машу Кузьма увидел сразу. Она тоже заметила его, шла с подругами-стюардессами, улыбалась и была счастлива.
Взяла букет, приняла поцелуй в щеку от Кузьмы, кивнула телохранителям, и они дружно зашагали на выход.
Выехали на трассу, ведущую из аэропорта, затем Аркадий поддал газку, и «мерс» вынесся на основное шоссе.
Они шли легко, быстро, с удовольствием. Обходили тех, кто еле тащился, иногда выскакивали на встречную полосу. Леха вскоре заметил такой же точно «мерс», активно догоняющий их.
– По-моему, по нашу душу, – сказал он Сергею.
Тот оглянулся, тронул Аркадия за плечо:
– Резко тормознешь, затем сразу бросок вправо.
– Вижу, понял… – спокойно ответил он.
Чужой «мерс» приближался. Намерения сидящих в нем были очевидны.
– Что такое? – забеспокоилась Маша.
– Все нормально, спокойно, – взял ее за руку Кузьма. – Рабочий момент.
«Мерс» поровнялся с ним, окна его стали медленно опускаться, и из них высунулся ствол.
– Тормози! – закричал Сергей.
Аркадий ударил по тормозным педалям, машину бросила в сторону, и в тот же миг воздух прорезала автоматная очередь.
«Мерс» промазал, проскочив вперед, но тоже стал мощно, с визгом тормозить.
Встречные и попутные машины шарахались, сворачивали в кювет, а преследователи снова поровнялись с жертвой, вновь в окне показался ствол.
– Резко вперед и в сторону!
Аркадий выполнил все, как было приказано, машина сначала как бы подпрыгнула, затем всей тяжелой массой свалилась в кювет.
Пули пронеслись мимо.
«Мерс» на сумасшедшей скорости уходил вперед, а из полуперевернувшейся машины выбирались пацаны. Кузьма помогал покинуть салон Маше.
Она плакала.
– Не хочу больше! Боюсь! – тычаясь лицом в плечо Сергея, причитала она. – Это же не жизнь, это вечный страх! Разве можно так жить?
К ним уже подрулила патрульная машина.
Офицер подошел, приложил руку к козырьку и первым делом попросил документы.
Аркадий достал все, что у него было, протянул офицеру.
Тот полистал, обошел вокруг машины. Поцокал языком, покачал головой.
– Раненых нет? Убитых тоже? Да-а, повезло, в рубашке родились.
Аркадий обиженно произнес:
– А может, повезло, что водитель у них такой?
– Может, и так. Но с вас все равно штраф за превышение скорости.
Аркадий застыл с открытым ртом.
– Как?
– Вот так. Дорожные правила надо соблюдать. Всем.
Впервые Часовщик пригласил Сергея на обед. Ресторан был серьезный, дорогой, и, кроме них двоих, здесь никого больше не было. На дверях висела табличка «Спецобслуживание».
– Вам стало жить опаснее, даже чем мне, – засмеялся хозяин. – Но странно, что эти горе-стрелки никого из вас даже не ранили.
– Вы жалеете об этом?
– Нет, удивляюсь. В таких ситуациях должны работать суперпрофессионалы. Например, такие как вы.
– Спасибо.
– Это не комплимент. Это констатация факта… – Часовщик подлил себе воды, с удовольствием выпил. – Мы можем говорить откровенно?
– Наверно.
– Наверно или можем?
– Наверно, можем.
– Понял. Что хотел от вас Грязнов?
Сергей, не переставая есть, пожал плечами:
– По-моему, ничего.
– Не верю, – возразил хозяин. – Такие люди никогда просто так ни с кем не встречаются. Я ведь знаю, о чем шел разговор.
– Если знаете, зачем спрашиваете?
– Хочу услышать от вас. Я ведь вам доверяю. Почти все доверяю. Он хотел перекупить вас?
– Зачем? – хмыкнул Кузьма.
– Он пригребает к рукам все, что более-менее ему кажется забавным.
– Меня, по крайней мере, он не пригреб.
– Будем надеяться. – Часовщик пощелкал пальцами, подзывая официанта, сказал ему: – Любезный, супчик слегка переперченный. В следующий раз прошу учитывать мои вкусы.
– Извините. Непременно, – откланялся тот.
Хозяин подумал о чем-то, прислонив палец к губам, как-то совсем по-детски посмотрел на Кузьму.
– Знаете, мне все время страшно жить.
– Почему? – удивился тот.
– Боюсь. Мне все время кажется, что меня убьют… разве можно так жить?
– Думаю, нельзя.
– А вы боитесь?
– Может, и боюсь, но я об этом не думаю.
– Счастливый человек. А я думаю. И днем думаю, и ночью.
– Зачем же вам такая жизнь?
– Не знаю. Наверно, по-другому уже не могу. Попал в колею. В азартную колею. А потом… потом, знаете, мне не дадут из нее выскочить. Или задушат, или посадят, или убьют. Может даже, вы убьете… – Он приблизил лицо почти вплотную к лицу Сергея, переспросил: – Вы убьете меня?
– За что? – не сразу спросил тот.
– Убьете. Ответ выдал вас. Непременно убьете. Но я все равно не выгоню вас и не… не подстрелю. Мне это не нужно. Потом, у меня ведь никого, кроме вас, нет. Сам не знаю, почему я к вам так привязался. Не знаю… – Часовщик помолчал какое-то время, вдруг лицо его стало злым и острым. – Но с «Мандарином» вы все равно работаете плохо. Мало денег они дают. Совсем мало! И если вы не будете приносить доход, я вас вышвырну. Знаете, что такое, когда вышвыривает Часовщик?! – Снова приблизил лицо, перешел на шепот: – У меня руки в крови. До самого локтя. И мне размазать вас по стенке не составляет никакого труда. Это я вам говорю. Я! И запомните это, Кузьма!
Зазвонил мобильный Кузьмы. Он бросил взгляд на Часовщика, сказал:
– Простите, – затем в трубку: – Слушаю.
Звонил Санек, голос был встревоженный.
– Кузьма, – кричал он, словно находился на другом конце земного шара. – Есть проблема! Я встречался с центральными, они говорят, что Гиря целиком подмял их под себя! Нам ничего там не светит!
– Поезжай к нему, разберись.
– Ездил. Он меня послал. Хорошо, что железку в лоб не всадил.
– Ты где сейчас?
– Дома! Спустился вниз, звоню из автомата!
– Через два часа на Таганке. У метро!
