То-то и оно! Она же хочет его убить, и мой отказ и уход
ничего не изменил. Деньги на его счету для нее лишь второстепенный, побочный
момент. Я вспомнил, как она лежала там, в темноте, вся в напряжении и без сна,
уставившись в одну точку и сжав руки в кулаки. И невольно спросил себя, а что
же такое могли сделать с молодой и прекрасной женщиной, от одного взгляда
которой пронзительно и потерянно ноет сердце? Перед которой нет недосягаемых
вершин бытия — только захоти, намекни? Что же способно перевернуть и сломать
душу, заставив ее без дрожи и сомнения, хладнокровно рассчитать преступление?
Что же сделал один человек другому, мужчина — женщине, что жуткий план мести
вытеснил все живые помыслы? Этого я, наверное, никогда не узнаю. Но одно
наверняка — неповадно будет повторение подобного этому несчастному…
А чего достиг я своим бегством? Добровольно лишился
возможности получить сто семьдесят пять тысяч долларов? Боже, что я такое
несу?! Да, я безалаберный и не слишком щепетильный тип, такова жизнь — или ты
пихнешь кого-то, или он тебя! Но как жить после этого, если даже и минует тебя
камера смертника?
Правда, она не просила меня его убивать. Она хотела от меня
только одного: чтобы я достал для нее эти деньги. Достал деньги человека,
которого уже не будет в живых… Нет, и в этом случае я все равно стал бы ее
сообщником.
Но каковы ее окончательные намерения? Как она представляла
себе будущее?
Откуда мне знать? Ведь я бежал от нее прежде, чем она успела
объяснить, что к чему.
На следующее утро я купил пальто, шляпу и отправился на
поиски работы. В первую очередь зашел в несколько мест по объявлениям, а потом
начал обходить все агентства по найму подряд, просто наудачу. Ноги ныли от
усталости. Я заполнял анкеты, оставлял свое имя и номер телефона.
Погода была по-прежнему ненастной и холодной, низкое серое
небо давило, словно грязный металл, готовый опуститься на голову. Если бы все
это происходило на киноэкране, подумал я, то передо мной обязательно бы
появилась витрина бюро путешествий и в ней — большая, залитая солнцем картина:
брюнетка в купальном костюме сидит на пляже перед белым отелем с вывеской:
«Приезжайте в Майами!». В действительности же на картине
была изображена блондинка и надпись гласила: «Приезжайте в Кингстон».
Около двух я вернулся в бар, расположенный наискосок от
гостиницы, заказал шотландского виски и попытался представить, чем она сейчас
занята? И каким образом девушка в купальном костюме может выглядеть так
элегантно. Не в слащавом и дешевом стиле, а в благородном стиле XVIII века.
Потом я поднялся в свой номер и прилег на кровать. Пошел
дождь. Я видел в окно, как его капли падают во двор-колодец. Наконец я поднял
телефонную трубку и попросил междугородную.
— Майами-Бич, — попросил я. — Мотель «Золотой рог». Личный
разговор с миссис Мэриан Форсайт.
Хоть поговорю с ней — и то дело!
— Не вешайте трубку, пожалуйста.
Я ждал. До меня доносились приглушенные голоса телефонисток.
— «Золотой рог», — наконец произнес девичий голос. — Кого?
Миссис Форсайт? Сию минуту… — И после небольшой паузы:
— К сожалению, она уже уехала.
Я уронил трубку на рычаг. Что ж, не каждый способен
отказаться от ста семидесяти пяти тысяч долларов, даже не выслушав предложение
до конца. И я больше никогда ее не увижу. Я закурил и стал следить за дождевыми
каплями, думая о том, где бы мы могли побывать вдвоем — в Акапулько, Бимини,
Нассау…
Через полчаса зазвонил телефон. Звонили из Майами-Бич. Ее
голос был таким же холодным, — вежливым и приятным, как обычно:
— В конце концов, я пришла к выводу, что ты никогда не
позвонишь, и вот…
На языке у меня вертелся вопрос, но к чему было его
задавать? Судьба настигает вас с роковой неизбежностью. Будь я даже в
какой-нибудь дыре — скажем, в центре Тибета, — это решительно ничего не
изменило бы.
— Твоя взяла! — сказал я. — Приеду сегодня вечером.
— Великолепно, Джерри!
— Где встретимся? — спросил я.
— Ты просто прелесть! Значит, ты пытался до меня
дозвониться?
— Ты отлично знаешь, что пытался… Так где ты находишься?
— Довер-Уэй, 206, — ответила она. — Идеальное место для
работы.
Я взял билет на самолет, улетающий из Айдлуайлда в пять
сорок пять. Дождь прекратился, но стало еще холоднее. Когда я поднимался по
трапу, навстречу мне спускался цветной парень из обслуживающего персонала. Я
бросил ему на руку мое пальто.
— Хорошего вам Рождества! — пожелал я.
Когда мы были уже в воздухе и табло «Не курить» погасло, я
закурил сигарету. Конечно, в том, что Мэриан нашла меня в Нью-Йорке, не было
ничего необычного. Она знала, куда я направляюсь с самого начала. Ее сыщикам
достаточно было только сообщить нью-йоркскому отделению, каким рейсом я вылетел
из Майами, а потом подловить меня в Айдлуайлде и проследить мой путь до
гостиницы. Остальное, однако, потребовало большой тонкости: выждать, пока я не
позвоню первым в «Золотой рог» и не узнаю, что она выехала из мотеля, не
оставив нового адреса, потом дать мне полчаса поразмыслить о том, от чего я
по-дурацки отказался, даже не оставив за собой щелочки, через которую можно
вернуться к предложению. Отказался бесповоротно… Поистине тонкий штрих,
достойный стратегического ума.
Самолет прилетел в Майами в начале десятого. Я едва дождался
— так велико было мое нетерпение, — пока мне не выдадут мою сумку, и взял
такси. Казалось, мы ехали целую вечность.
Довер-Уэй находилась неподалеку от залива — тихая боковая
улочка, всего на три или четыре квартала. Номер 206 был одним из соединенных в
одно целое домов и отодвинутых несколько в глубь улицы. От тротуара дом
отделяла живая изгородь, а стены с обеих сторон были покрыты цветущими
вьющимися растениями.
Я расплатился с таксистом и направился по дорожке к
парадному. Над входом горели фонари, но в окнах квартиры света не было. Я нажал
кнопку звонка.
Она встретила меня такая же нарядная: в темной юбке и
строгой белой блузке. Я пинком захлопнул дверь, бросил сумку на пол и сжал ее в
объятиях. Она приняла мои поцелуи с тем же спокойным и равнодушным выражением —
даже, можно сказать, милостиво, но без особого желания превратить это в
постоянный ритуал. Потом улыбнулась:
— Как тебе нравится наша квартира?
Маленькая квартирка была что надо: хорошо обставленная, с
кондиционером, очень спокойная и тихая. Основную комнату, занимавшую, пожалуй,
больше половины всей квартиры, устилал серый ковер, а спускающиеся до полу
занавески на обоих окнах были темно-зеленого цвета. Диван и три кресла
представляли датский модерн, а длинный кофейный столик из тика сверкал
зеркальным покрытием. Возле него стояли три пуфа, обитых вельветом яркой
окраски. Прямо напротив была дверь в спальню. Справа от нее — другая дверь,
которая вела в небольшую кухню-столовую. Слева от входа в спальню разместились
встроенные в стену книжные полки с раздвижными стеклянными дверцами. В углу
стоял радиофонограф, отделанный мореным дубом.