— Нет. Такое невозможно!
Она вздохнула:
— Ты забыл кое-что из того, о чем я уже говорила. Никто не
знает о Хэррисе Чэпмене больше меня. И я уничтожу его изнутри!
— Постой минутку! — попросил я. — Если ты знала о нем так
много, то почему же не заметила, что он тебе готовит?
— Не заметила? Не смеши меня! Я видела каждую стадию до ее
наступления, но что, по-твоему, я могла сделать? Соревноваться с
двадцатитрехлетней профессиональной девственницей?
И это после того, как он уже устал от меня? Нет, я все
прекрасно видела, поскольку сидела в первом ряду! Он нанял ее в качестве
стенографистки, и я имела честь и привилегию ее обучать!
Иногда я просыпаюсь ночью…
— Но если все действительно так, — перебил я, — то при чем
тут деньги?
— Деньги для меня важны. Я люблю успех.
Я отдала все, что имела, чтобы обеспечить ему успех, думая,
что делаю это для нас обоих. Так зачем же мне теперь отказываться от них? Я не
могу позволить ему отдать все это какой-то слащавой пустоголовой сучке, которая
даже баланс не может подвести!
— Доскажи все до конца, — попросил я. — Я имею в виду твой
план.
— Хорошо. Во-первых, о квартире. Нам нужно такое место, где
мы могли бы спокойно работать и где нам никто не мог бы помешать или нас
подслушать. Мотель совершенно не годится.
Я была зарегистрирована там под своим настоящим именем. И
конечно, совершенно необходимо, чтобы никто никогда не узнал, что я с тобой
знакома…
Я перебил ее:
— А как же быть с сыщиками, которых ты бросила по моему
следу?
— Это важный момент. Но я действовала под другим именем и
платила наличными. Тот факт, что они знают твое имя, не имеет никакого
значения, если они не проследят твою связь со мной.
А Хэрриса Чэпмена знаю только я.
— О'кей! — сказал я.
— Эту квартиру я сняла на твое имя. Я — миссис Дж. Л. Форбс
и не имею абсолютно никакого отношения к той миссис Форсайт, которая ненадолго
останавливалась в «Золотом роге». У тебя же нет никаких оснований скрывать твое
имя Тебе незачем прятаться от людей, и ты даже можешь, если захочешь, жить
дальше в этой квартире. Никто не заметит твоих временных отлучек, а тебе иногда
придется отлучаться. Арендой этого дома занимается соответствующее агентство.
Люди, которые снимают соседнюю квартиру, вернутся не раньше
декабря, так что мы будем здесь одни и можем не бояться, что нас кто-то
подслушивает за стеной. Времени у нас немного. Сегодня пятое, а он приедет сюда
вечером тринадцатого. Кроме того, мне придется съездить в Нассау и Нью-Йорк.
— Зачем?
— Просто, чтобы доказать, что я там была.
Когда я бросила работу и уехала из города, предполагалось,
что я буду в трех местах — в Майами-Бич, Нассау и Нью-Йорке. Если бы я изменила
свои планы и осталась здесь на все время, это могло бы потом показаться
подозрительным, тем более что именно здесь Хэррис Чэпмен должен исчезнуть.
Поэтому я съезжу в оба города и пробуду там достаточно долго, чтобы послать
оттуда обычные дурацкие открытки и привезти какие-нибудь сувениры. Это значит,
что из восьми дней, которые тебе отводятся для тренировки, дня четыре я буду
отсутствовать. Однако у нас есть ведь магнитофон, и, пока меня не будет, ты
можешь изучать запись на ленте.
— Ты уверена, что он сюда приедет?
— Да. Я для него забронировала номер и все приготовила. Во
время отпуска он каждый год выезжает на большую рыбную ловлю. Последние два
года предпочитал Акапулько, а теперь снова решил приехать сюда.
— И в определенный момент я займу его место?
— Да.
— И надолго?
— Не более чем на две недели. Думаю, нам хватит и двенадцати
дней.
— Опиши мне его, — сказал я.
— Не считая того, что вы оба около шести футов ростом, вы
совсем не похожи друг на друга.
Я имею в виду внешне…
— А ведь это в первую очередь и требуется!
Или ты думаешь, что на эти двенадцать дней он превратится в
невидимку? Для людей, оставшихся дома, может быть, и будет достаточно слышать
его голос по телефону, но здесь… Впрочем, это не важно. Продолжай. Каков он из
себя?
— Ему тридцать девять лет. Рост — шесть футов, вес — сто
девяносто шесть фунтов. Глаза серые. Кожа довольно светлая, но всегда с налетом
загара. Шатен, начинает седеть. Седина в первую очередь затрагивает виски.
Впрочем, он их подкрашивает.
— Достаточно, — сказал я. — Мне двадцать восемь. Рост почти
такой же, с разницей, быть может, не более чем на дюйм, но вес мой фунтов на
пятнадцать меньше. Глаза голубые, оттенок кожи более темный. А волосы почти
черные. Вот так-то!
— Все это не так существенно, — сказала она нетерпеливо. —
Во-первых, никогда нельзя полагаться на описание внешности, и любой полицейский
мог бы написать об этом книгу. А во-вторых, если бы у тебя был хотя бы
какой-нибудь актерский опыт, ты должен был бы понять, что именно я имею в виду.
Ты постараешься не просто выглядеть как Хэррис Чэпмен, а полностью усвоить
характер Хэрриса Чэпмена. А далее этот самый характер, логически перенесенный в
другое окружение, и будет играть главенствующую роль. Именно это запомнят
свидетели — характер, а не цвет волос. Кстати, он носит шляпу… Тебе просто
нужно заставить свидетелей запомнить те признаки…
— Например?
— Для начала я набросаю его беглый портрет.
Он страшно носится со своей внешностью, зимой облучает себя
кварцевой лампой, чтобы поддержать смуглый цвет кожи, носит тонкие, как
карандашная линия, усы, так как считает, что у него верхняя губа чересчур
длинная. Склонен к ипохондрии и вечно возит с собой целую аптечку.
Кроме того, постоянно, и, наверное, не без основания,
беспокоится о двух вещах: нет ли у него рака и не сойдет ли он с ума. Его
старший брат впал в маразм, когда ему было только двадцать.
Когда несколько лет назад в стране озабоченно заговорили о
курении и раке легких, он не только переключился на сигареты с фильтром, но
даже обзавелся мундштуком с фильтром!
Он носит очки в роговой оправе и туговат на левое ухо. Это —
результат травмы. Однажды, когда ему было еще лет шестнадцать, он неудачно
нырнул. Тем не менее он это отрицает, утверждая, что прекрасно слышит на оба
уха. Возможно, в моем описании он и покажется тебе смешным и самовлюбленным, но
это вовсе не так. Он дьявольски привлекательный мужчина, с большим обаянием, но
я подчеркиваю все эти идиосинкразии для того, чтобы…
