— Ты уверена в этом?
— Да. Я только что звонила домой подруге. Он выехал вчера
вечером, рассчитывая переночевать в Мобиле. Он должен прибыть туда между
двенадцатью и двумя ночи. Я сейчас выезжаю и буду в Майами около девяти. Не
встречай меня в аэропорту.
— Хорошо, — сказал я.
— У тебя все в порядке?
— Пожалуй. Если не считать того, что тебя нет рядом.
— Приеду, и очень скоро. До встречи, дорогой!
Время тянулось бесконечно. Я вышагивал взад и вперед по
комнате, закуривая одну сигарету за другой и представляя себе, как пути их
машин с роковой неизбежностью пересекутся в Майами.
Я больше всего хотел, чтобы она была рядом со мной, и
надеялся, что он сюда никогда не приедет. Чэпмен ездит редко и с превышением
скорости. Дай Бог, чтобы он разбился и погиб.
Я вышел из дому и попытался пообедать, но потом даже не мог
вспомнить, обедал или нет.
В половине десятого услышал, как возле дома затормозила
машина. Я открыл входную дверь.
Она шла по дорожке, а за ней — таксист, который нес ее
легкий небольшой чемодан. Остальные вещи остались в номере ее гостиницы в
Нью-Йорке.
На ней была очень нарядная плоская шляпка, надетая слегка
набок, и перчатки. Легкое пальто она перекинула через руку.
Мэриан улыбнулась, коснулась губами моих губ и, открыв
сумочку, стала искать деньги. Я расплатился с таксистом. Не знаю, сколько
именно я ему дал, но он, как я понял, остался доволен.
Мы вошли в дом, я закрыл плечом дверь и поставил ее чемодан
на пол…
Наконец она вырвалась из моих объятий и выпалила, тяжело
дыша:
— Джерри! В конце концов…
— Дай мне посмотреть на тебя, — попросил я и отодвинулся, не
выпуская ее из рук. К этому времени я уже успел размазать помаду на ее губах и
сбить шляпку набок, но сомнений быть не могло — она была самой изящной, самой
прелестной женщиной на свете.
Я сказал ей об этом. Вернее, начал говорить, но Мэриан меня
перебила:
— Ты пьян?
— Нет, — ответил я. — Не пил ни капли… Господи, как я
истосковался! Просто не могу выпустить тебя из рук…
Она улыбнулась:
— Ты действительно много работал? И никаких девочек, а?
— При чем тут девочки, — возмутился я. — Неужели до тебя не
доходит, что только ты…
— Не говори глупостей, Джерри, — велела она. — Может быть,
присядем?
— Прости. — Я посадил ее на диван, сел рядом и снова обнял
ее, но она протестующе покачала головой и оттолкнула меня.
— Неужели я так состарилась, что не могу справиться даже с
мальчишкой, не достигшим тридцатилетнего возраста?
— Послушай, Мэриан, — сказал я. — Да ты будешь меня слушать,
черт возьми?! — Я снял с нее шляпу и бросил ее на кофейный столик. Потом
приложил руку к ее щеке, повернул ее лицо и посмотрел на плавную линию темных
волос и на глаза необыкновенного синего цвета. Меня вновь охватило сумасшедшее
желание схватить ее и овладеть каждой частицей ее существа.. Я вновь поцеловал
ее. Это было самое необузданное, самое удивительное чувство, какое я когда-либо
испытывал в жизни.
Она шевельнулась:
— В самом деле, что это творится с тобой, Джерри?
— Я люблю тебя. Даже четырнадцатилетняя девочка поняла бы
это…
— Не смеши меня. — Мэриан попыталась отстраниться, но я
обхватил ее еще крепче.
— Джерри, — запротестовала она, — сейчас не время.
— Да выслушай же ты меня, ради Бога! — потребовал я. — И
постарайся не выбить мне зубы.
Я люблю тебя! Я схожу с ума по тебе! Один Бог знает, как я
тосковал, пока тебя не было. И только когда увидел тебя идущей по дорожке к
дому, только тогда по-настоящему понял, как много ты для меня значишь…
Она хотела что-то сказать.
— Не прерывай меня, — продолжил я. — Я должен пробиться к
тебе любым путем, даже если на это уйдет вся ночь. Я уже пытался сказать тебе,
какая ты удивительная, но ты, кажется, считаешь, что это у меня вроде условного
рефлекса… Но ведь должен же быть какой-то способ заставить тебя понять…
Послушай, я только ради тебя вернулся из Нью-Йорка! Теперь я это хорошо знаю.
Все, что мне нужно, это ты, и я не хочу остаток жизни провести, постоянно
оглядываясь назад: а нет ли там полиции.
Внезапно Мэриан вся напряглась в моих объятиях:
— О чем это ты?
— О том, что надо бросить все это к чертям! Это слишком
опасно! От этого с ума можно сойти…
Мне нужна ты, и я не хочу все время бежать и прятаться, как
дикий зверь. Я отдаю себе отчет, что не принадлежу к категории тех солидных
людей, у которых в перспективе увитый виноградом дом и машина для стрижки
газонов, но если захочу, то смогу работать. И я хочу, чтобы мы поженились…
Она вырвалась из моих рук и вскочила с дивана. Потом
рассмеялась, но смех ее прозвучал, как скрежет лыж при неудачном повороте.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы поженились?!
О, Боже ты мой! Интересно, как бы я выглядела с фатой? Или,
может, ты выдавал бы меня за свою мать…
Я схватил ее за плечи и сильно встряхнул:
— Прекрати, Мэриан! Сейчас же прекрати! Я еще никогда не
слышал, чтобы кто-нибудь поднимал шум на всю страну — и только потому, что ему
тридцать четыре года! Ты выглядишь не более чем на двадцать восемь!
Лицо ее исказилось от презрения. А может, от горечи. Я не
знал, от чего именно.
— Дурень! Ты все еще не понял? Разве ты не слышал, как я
говорила, что окончила колледж уже к тому моменту, когда мы вступили в войну?
Я имею в виду Вторую мировую. Или ты не проходил этого в
школе? Не представляешь себе, когда это было? Мне не тридцать четыре! Мне уже
тридцать восемь! — Она снова рассмеялась.
Я подхватил ее, но она отвернула от меня лицо и добавила:
— У меня остался один последний несчастный кусочек
достоинства, а ты хочешь, чтобы я выбросила его к чертям…
Я сжал ее виски обеими руками и заставил смотреть мне в
лицо.
— Мне наплевать, что тебе тридцать восемь, — произнес я
грубо. — Пусть будет пятьдесят восемь или девяносто восемь… Я знаю только то,
что вижу и чувствую. Ты самая чудесная женщина из всех, которых я знал. В тебе
есть что-то такое, что заставляет смотреть на тебя, затаив дыхание. Думаю, что
ты обретаешь женственность там, где другие ее теряют. Когда ты выходишь из
комнаты, она становится пустой, а когда возвращаешься, вновь оживает… —
Пожалуйста, прекрати! — крикнула она. — Даже если бы я смогла кого-нибудь
полюбить, ты думаешь, я вышла бы замуж за человека, который на десять лет
моложе меня? Да еще такого привлекательного, как ты? Да я сжималась бы всякий
раз, когда люди смотрели бы на нас и удивлялись, чем я тебя купила! Уверяю
тебя, в глазах женщин я не выгляжу на двадцать восемь! И не могу больше с ними
соперничать. Мне это уже продемонстрировали — публично и вполне убедительно!
