"Секретарь в приемной, миссис Инглиш. Вдова.
Шатенка. Симпатичная. Сын кончает школу…"
— Мисс Корел Блейн, — сообщила телефонистка. — Вызывает
Майами-Бич.
— Одну минуту.
"… Ненавидит Мэриан. Любит красивые вещи.
Бранит Чэпмена за грубые слова. Спор о том, насколько пышной
должна быть свадьба, решен в ее пользу. Медовый месяц — непременно
Палм-Спринге. Акапулько исключается. Не терпит рыбной ловли. Заставь ее
говорить о вечерах по случаю свадьбы. О вечерних платьях. О предполагаемых
гостях…"
— Говорите, соединяю!
— Хэррис милый…
— Ангел, как ты себя чувствуешь? — спросил я.
— Просто прекрасно, милый, но я так беспокоилась. Вчера
вечером ты не позвонил, и я уже вообразила, что с тобой что-то произошло, что
ты попал в аварию, в ураган, в сети демонической женщины.
— Я старался дозвониться до тебя сразу же, как только
устроился здесь, в Майами-Бич. В час ночи по местному времени, то есть в
полночь по-вашему. Но никто не ответил.
— Я так и знала! Я говорила этой сумасшедшей Бонни Сью
Уэнтворт, что в Майами время на час вперед…
Мой мозг отметил: Бонни Сью!
— Ты знаешь, что Генри в Чикаго? На съезде инженеров или
что-то в этом роде. Так что после кино мы поехали в клуб, и я все время
говорила ей, что должна вернуться домой, потому что ты должен мне позвонить, но
она сказала, что в Майами время на час назад…
— Хорошо, если Бонни Сью сможет отличить день от ночи, —
заметил я. — И я не хотел бы, чтобы ты с ней ездила. Нельзя позволять такой
легкомысленной женщине водить «тандерберд».
— Но она не вела «тандерберд», Хэррис! Неужели ты забыл, что
они его продали?
«Вот так-то, не будь слишком самоуверенным!»
— Ну ладно, к чертям Бонни Сью! Я хочу знать, как ты…
— Хэррис, что за выражения?
— Прости, мой ангел! — сказал я. — Но как ты себя
чувствуешь? И как дела в конторе?
— Просто прекрасно! И запомни: я же сказала, что не буду
портить тебе отдых служебными делами. Единственно, что важно, это письмо от тех
адвокатов в Вашингтоне, насчет радиостанции. Нужно заполнить еще какие-то
бланки.
— Понятно, — промычал я. — Это в связи с заявлением об
увеличении мощности. Отошли-ка их к Уингарду. Если у него возникнут вопросы, я
с ним свяжусь. Но, послушай, ангел, что, если я позвоню тебе еще раз вечером? Я
только что проснулся, даже не успел одеться, а перед отъездом в Марафон мне еще
нужно встретиться с агентом по продаже недвижимого имущества.
— Чудесно, милый! Буду ждать твоего звонка.
— Скажем, часов в восемь по вашему времени. И миллион раз
спасибо за книгу! Очень хорошая книга!
— Обманщик! Держу пари, что ты даже не развернул ее!
— Смотри, как бы ты не проиграла! — Я передернул плечами. —
И за «Остров обозрения» — тоже.
— Ах ты мое сокровище! Значит, ты действительно ее листал.
Повесив трубку, я сразу же налил себе еще виски и перевел
дух. А я-то еще беспокоился из-за этого ничтожества! Но тут же словно холодная
рука мертвеца сжала мне сердце, и я выбранил себя за легкомыслие. «Нельзя быть
беспечным!» Конечно, она идиотка, но не забудь, что они были помолвлены. Их
объединял целый мир общих переживаний, о которых тебе никто бы не мог
рассказать — никто, кроме Мэриан Форсайт! Достаточно одного крошечного шага,
достаточно одного неверного слова — и все пропало!
Я посмотрел на часы. Было всего лишь начало первого. С
отъездом лучше повременить — по крайней мере до часу дня. Пройдет ровно
двенадцать часов с того момента, как я появился в мотеле «Дофин», и дежурить
будет другая смена. А от этого может зависеть успех всего нашего плана.
Теперь самое время позвонить Крису!
Я выпил еще немного кофе и извлек из портфеля конверты фирмы
«Уэбстер энд Эдкок». Разложив на столе бумагу с данными конца предыдущего
месяца, внес некоторые поправки, сверив эту запись с записями последующих
операций. Начиная с первого числа этого месяца — примерно после ухода Мэриан —
он продал акций «Консолитейтед Эдиссон» на пятьсот долларов и в три приема
купил по дешевке акции «Уорвик петролеум» на общую сумму в 10 000 долларов. Они
были представлены на американской бирже и куплены по цене от 3,5 доллара до 8,1
доллара. У меня мелькнула догадка, что Крис недоволен этой сделкой.
Мэриан убедила Чэпмена не выжидать, пока цены начнут падать,
а переключиться на привилегированные акции и на акции солидных коммунальных
предприятий. Но едва за ней закрылась дверь, как он пустился в денежные
спекуляции.
Я вычеркнул «Консолитейтед Эдиссон», вписал «Уорвик
петролеум» и уточнил сумму наличных денег. Последняя составляла теперь 12 741 с
половиной долларов. Раскрыв «Майами геральд» на финансовой странице, я
просмотрел мой список, сверяя его со вчерашним курсом при закрытии биржи.
Теперь на счету Чэпмена было примерно 187 тысяч долларов. Я тихонько
присвистнул. И из них 175 тысяч — наши!
Я принялся раздумывать о том, куда мы поедем.
Афины, Стамбул, Майорка… И где можно ловить рыбу — Новая
Зеландия, Капо-Бьянко… С паспортами не будет никаких проблем. Мы ведь не будем
беглецами, спасающимися от преследования.
А впрочем, какая разница, куда мы поедем, лишь бы быть с нею
рядом!
Я отбросил эти мысли. Пройдет по меньшей мере месяц, прежде
чем мы снова увидимся, да и у меня не такое уж чудесное положение, чтобы
предаваться мечтам.
Я вернулся к телефону.
— Мне хотелось бы заказать еще один междугородный разговор.
С Новым Орлеаном…
— Хорошо, сэр! Какой номер?
Я назвал номер и добавил:
— Вызвать лично мистера Криса Лундгрена.
— Подождите минутку у телефона, пожалуйста.
Я услышал голос телефонистки фирмы «Уэбстер энд Эдкок», а
потом раздался голос Лундгрена.
— Крис? — спросил я. — Говорит Чэпмен! Как сегодня поживает
«Уорвик»?
— О, мистер Чэпмен! Доброе утро! Девушка сказала, что вы уже
в Майами-Бич…
— Верно! — лаконично отреагировал я. — Но как насчет
«Уорвика»? Никаких признаков повышения курса? Вчера, как я вижу, цена была два
и семь восьмых.
— Н-нет… — произнес он без всякого энтузиазма. — Почти тоже
самое. Никакого движения. Сказать по правде, мистер Чэпмен, я все-таки смотрю
на это иначе, чем вы. Слишком велик риск…
