— Я бы с радостью, дорогуша!
— Уложи в сумку самое необходимое и жди — я заеду за тобой,
как только освобожусь. Ты где живешь?
Она дала мне свой адрес.
— До встречи! — закончил я разговор.
Я взял такси в Майами-Бич, зашел на нашу квартиру и снова
переоделся в одежду Чэпмена.
Потом вынул из его бумажника все документы, сунул их в
карман пиджака и пересчитал деньги.
Почти все чеки уже были обменены на наличные, и даже при
том, что я сорил ими направо и налево, у меня еще оставалось более трех тысяч —
главным образом в купюрах по двадцать и пятьдесят долларов, среди которых
промелькнуло несколько по четыреста и пятьсот. Все это составляло внушительную
пачку, которая едва умещалась в бумажнике. Я сунул его в карман, связал в
узелок свою рыбацкую одежду и шапку, предварительно удостоверившись, что мой
собственный бумажник все еще находится в кармане брюк.
Потом снова позвонил Жюстин:
— Послушай, ты, сосуд с сексом, я все еще занят здесь, в
Майами-Бич. Знаешь что? Я подумал, что мы могли бы переночевать в Голливуде, в
том мотеле, где я останавливался, а в Палм-Бич поехать завтра. Почему бы тебе
не приехать в Голливуд? Я тебя встречу, а?
— Но как я туда доберусь? И где мы встретимся? — — На такси,
черт возьми! Я заплачу. Там есть один бар. «Камео Лунж». Жди меня, скажем, в
десять пятнадцать.
Я запер квартиру и пешком дошел до стоянки, где утром
оставил «кадиллак». Уложил узелок с рыбацкой одеждой в багажник — вместе с
моими парусиновыми туфлями и карманным фонариком.
Остановившись у аптеки, разменял деньги и из телефонной
будки позвонил Роберту Уингарду по его домашнему номеру в Томастоне. Он был
дома.
— Алло, Чэпмен! Как вы там? Кстати, мисс Блейн говорила
вам..
— Насчет ситуации на радиостанции? — перебил я. — Да,
говорила. Я сказал ей, чтобы этим делом занялись вы. Но я звоню вам не по этому
поводу.
— Слушаю вас, сэр?
Я немного понизил голос:
— Только это строго между нами… Не говорите даже мисс Блейн.
Не хочу, чтобы она волновалась. Миссис Форсайт в городе?
— Да-а… Я как раз сегодня видел ее на улице!
— Где-нибудь поблизости от радиостанции или студии?
— Н-нет… Ни там, ни там…
— Но вы точно знаете, что она в городе?
— Конечно… Если сегодня вдруг не уехала.
А что?
— Сейчас я не могу говорить об этом. Но от вас требуется
одно: ни при каких обстоятельствах не пропускайте ее ни на станцию, ни на
студию. А если она попытается проникнуть туда тайком или силой — вызовите
полицию. В случае необходимости наймите также частных сыщиков.
— Но.., но я не понимаю… :
— Не могу вам сейчас ничего объяснить. К вечеру во вторник я
вернусь, а до этого времени будьте внимательны и смотрите, чтобы она вас не
провела. До свидания.
* * *
Я поехал в Голливуд, нашел стоянку поблизости от бара
«Камео» и незадолго до назначенного часа стал ждать. Жюстин подкатила в такси
минут десять спустя и вошла в бар. Я закурил и просидел, не двигаясь с места,
еще минут сорок, следя за дверьми, не выйдет ли она. За это время Жюстин уже
успела высосать порции две-три и, естественно, разозлиться.
Наконец я вошел в бар. Он был слабо освещен — маленький зал
с дорогостоящей отделкой и с органолой, которая в этот момент, к счастью,
молчала.
Она сидела за столиком в глубине зала и угрюмо следила за
входом. Жюстин сделала перманент, надела синее платье и ажурные белые перчатки,
а на полу возле ее стула стояла большая дорожная сумка.
— Ага! Явился наконец! — сказала она, когда я присел рядом.
— Я уже собиралась ехать домой.
— Прости, что запоздал, красотка. Никак не мог раньше.
Мой небрежный тон и «красотка» отнюдь не улучшили ее
настроение, но она попыталась сдержать свои чувства. Было бы глупо растерзать
курочку как раз в тот момент, когда она собирается снести золотое яичко.
— Ну ладно, — проговорила она, сделав над собой усилие.
— Во всяком случае, я закончил мои дела. — Я вставил
сигарету в мундштук. — Думаю, наша поездка тю-тю.
— Как?
— Да так. Завтра утром могу ехать домой…
— Ну, знаешь!.. Из всех идиотов… — В ее черных глазах
загорелась ядовитая злоба. — После того как я истратила кучу денег на такси и
просидела здесь как дура полтора часа, ожидая тебя, ты являешься и начинаешь
выпендриваться…
Бармен и те пять-шесть посетителей, которые находились в
зале, обернулись и уставились на нас.
— Только не расстраивайся, Мэриан, — сказал я примирительно.
Она со стуком поставила бокал на стол.
— Прекрати, Христа ради, называть меня Мэриан!..
— Ну, ладно, ладно, прости, лапочка… — Я с беспокойством
огляделся. — Давай лучше выпьем.
Я поманил бармена, который не пропустил мимо ушей ни одного
слова, и заказал два мартини.
Прошло несколько минут, прежде чем Жюстин поостыла. Мы
выпили снова и решили поехать еще куда-нибудь.
Хотя Жюстин не проронила ни слова, я заметил, что она по
достоинству оценила мой «кадиллак». Мы проехали по берегу в поисках другого
бара. Я делал вид, будто немного опьянел, и на стоянке попытался ее облапить.
Она оттолкнула меня.
— Пошли обратно! — предложил я.
— Ах, заткнись лучше!
Мы вновь вошли в бар и заказали по новой.
Я заметил, что она почти не пьет.
— Почему мы не едем в мотель? — спросила Жюстин. — Можно
выпить и там.
Я купил у бармена бутылку шотландского виски. Он не хотел
продавать ее мне, но лишние пять долларов его убедили.
Мы поехали в мотель. В большинстве домиков было уже темно. Я
развернул машину и, дав задний ход, поставил ее на автоплощадку между
коттеджами. Я пошатывался и, нащупывая скважину замка, чтобы вставить ключ,
уронил на ступени ее сумку.
— Осторожно! — бросила она в сердцах.
Войдя, я включил свет, поставил сумку и бутылку виски на
туалетный столик и снова попытался ее облапить.
— Ты что, и минуты подождать не можешь? — возмутилась Жюстин.
