Появился Дэйкин. Как я и подозревал, он никогда не запоминал
внешности людей, с которыми имел дело. Дэйкин нерешительно приглядывался к
людям у других окошечек, а когда девушка кивком указала на меня, сказал:
— Ах да, мистер Чэпмен!
Мы обменялись рукопожатиями.
— Вы действительно хотите получить деньги наличными? —
недоверчиво спросил он.
Я перестал напевать: «О, музыка плавно льется кругами»,
глянул на него с таким видом, будто вопросы меня утомляли, и ответил:
— Да.
Я знал, что они уже сверили подпись с образцом и нашли, что
она подлинная. Возможно, они подозревали какую-то махинацию или что у меня дома
неприятности и я нарочно устроил этот перевод вкладов, чтобы затем скрыться с
кучей денег, но, в конце концов, не могли мне воспрепятствовать это сделать. Деньги
в банк вложил я сам, так кто же, как не я, мог снять их со счета? И все же
Дэйкин попросил меня подписать чек еще раз, поскольку девушка фактически не
видела, как я его подписывал, — если, конечно, я не возражаю.
— Ничуть, — отозвался я, выписал другой чек и, подписав его,
добавил:
— Но я весьма спешу, с вашего позволения.
Дэйкин посмотрел на подпись и пожал плечами.
За операцию по переводу вкладов взималась небольшая сумма.
Мне принесли деньги, я уплатил за обслуживание, вежливо приподнял шляпу в
сторону девушки и вышел, неся под мышкой портфель.
Сев в машину, я положил портфель рядом с собой, раскрыл его,
вынул из одной пачки десять купюр по пятьдесят долларов, вложил их в бумажник и
нажал на газ.
Еще раньше я приметил небольшой магазин спортивных товаров.
Я подъехал к нему и купил шестифунтовую алюминиевую лодку. Пока работники
магазина закрепляли лодку к багажнику на крыше «кадиллака» и вкладывали туда
весла, я нетерпеливо ходил взад-вперед, выкуривая одну сигарету за другой и
бормоча проклятия насчет их медлительности. Все это стоило сотню долларов с
небольшим. Я вручил кассиру сто пятьдесят и, когда он выдал мне сдачу, спросил:
— Далеко еще до озера Окичоби?
— Вы едете не в ту сторону, — ответил он. — Вам надо на
север. Поворачивайте обратно и…
— Благодарю, — ответил я и, не Обращая внимания на него,
направился к выходу.
Отсюда до антикварной лавки при шоссе было всего несколько
миль. Заметив ее впереди, я взглянул в зеркальце заднего вида, чтобы убедиться,
что за мной никто не следует. Шоссе было пустынно.
Двигаясь со скоростью пятьдесят миль в час, я проскочил мимо
лавки, а потом резко затормозил.
Шины завизжали, машину тряхнуло и стало заносить поперек
шоссе. Наконец, соскользнув на гравий у обочины, она остановилась. Я дал задний
ход и притормозил как раз перед входом в лавку.
Ее владелец, человек с холодным взглядом, обслуживал двоих
туристов из Мичигана. Они рассматривали морские раковины, разложенные на
длинном столе, во всяком случае, занимались этим минуту назад до моего
появления. Теперь с любопытством смотрели на меня.
А я выскочил из машины и бросился к декоративным фламинго,
расставленным вдоль изгороди… Схватив одного из них, поднял его, как бы
определяя вес. Это был один из тех фламинго, которые предназначались для
украшения детских бассейнов-"лягушатников". Он стоял на круглой
бетонной подставке, расставив ноги.
Я повернулся к хозяину.
— Беру вот этого, — заявил я повелительным тоном.
Он холодно посмотрел на меня. Возможно, этот человек вообще
не любил никого, но я был уверен, что меня он вспомнил.
— Я занят с этими людьми, уважаемый, — проговорил хозяин. —
Что за спешка?
— Послушайте! — повысил я голос почти до крика. — Я же не
собираюсь рассказывать вам историю своей жизни! Все, что мне нужно, — это
купить одного из ваших чертовых фламинго…
С этими словами я схватил фламинго, как бы намереваясь
отнести его в машину, но он выскользнул у меня из рук и упал на землю. Я снова
схватился за него. В этот момент подошла хозяйка и с тревогой в голосе сказала:
— Я займусь покупателем, Генри.
Мичиганцы следили за этим представлением как зачарованные.
Генри выхватил фламинго у меня из рук и понес его к машине. Кивнув на багажник,
он спросил:
— Ключи есть?
— Ключи? — Я пришел в ужас. — Нет! Нет!
Положите его сюда! — И рывком открыл дверцу машины. — Па
сиденье! ;
Хозяин поглядел на голубую кожаную обивку, потом на меня.
— Мне, конечно, все равно, куда класть эту вещь, но все-таки
лучше положить ее в багажник.
Я вытащил изо рта сигарету и уставился на него в совершенной
ярости.
— В багажник? Кому, черт побери, когда-нибудь приходило в
голову класть фламинго в багажник?!
Это доконало туристов. Они отвернулись, и я услышал
сдавленный смех.
— Я хочу сказать, черт побери, — продолжал я, дико
жестикулируя, — что там нет места… Там… там.., мои чемоданы.
Генри опустил фламинго на сиденье. Я сунул ему в руку
пятидесятидолларовую бумажку, сел за руль и с ревом сорвал машину с места.
Когда лавка осталась далеко позади, сбавил скорость до сорока миль. У меня
оставалось еще много времени, а вероятность, что Генри донесет на меня полиции
из-за превышения скорости, была минимальной. Если бы меня задержали, ему бы
пришлось дать сдачу с полученных пятидесяти долларов.
Прибыв в Хоумстед, я купил моток крепкой белой бечевки.
В начале третьего я свернул на большую автостоянку у «Театра
моря», расположенную на морском шоссе между Тавернье и Исламорадой. Это была
одна из достопримечательностей Кис, привлекающая туристов, — большой магазин
сувениров и примыкавшая к нему огороженная территория, где размещались водоемы
и аквариумы, иллюстрирующие жизнь моря. Там находились два дрессированных
дельфина. Гид как раз вел экскурсию. Я купил билет и стал ждать следующего
группового посещения.
Когда собралось человек пятнадцать — двадцать, нас повели по
территории. Туристы любовались рыбами и слушали лекцию. Я был рассеян и ни с
кем не разговаривал, пока гид не присел на корточки около одного из водоемов и
не стал приманивать гуасу, помахивая барабулькой. Гуаса проглотила барабульку и
в мгновение ока скрылась в весьма мутной воде.
Гид выпрямился. Я пробрался через окружавшую его группу
людей и спросил требовательным тоном:
