Для начала в ряды ордена Храма попытались внедрить шпионов французской секретной службы, но только даром потратили время. Множество степеней посвящения, которые предстояло пройти новичку по мере карьерного роста, надежно защищали секреты ордена от соглядатаев. Когда затея провалилась, было решено действовать в лоб: Филипп отдал секретный приказ о подготовке масштабной операции по уничтожению тамплиеров. Формальным поводом для ее начала послужило признание, сделанное неким Эскином де Флорианом, приговоренным к смертной казни жителем Лангедока, которому якобы исповедался сокамерник, рыцарь-тамплиер, перед тем как взойти на эшафот. Де Флориан нарушил тайну исповеди в обмен на жизнь или исполнил, скажем, гражданский долг, выбирайте, что больше нравится. Потребовал у тюремщиков личной встречи с королем, которому и сообщил подробности заговора против Франции и всей Европы. Поскольку рыцаря-тамплиера уже казнили, проверить информацию не представлялось возможным. Филипп предпочел поверить, де Флориана не только помиловали, еще и наградили, но вкусить плодов ему не удалось: вскоре он скоропостижно скончался. Как, к слову, и большинство других участников того старого и темного дела.
2.14. Ночь длинных ножей
Операцию против тамплиеров, которая в общих чертах напоминала ночь длинных ножей, устроенную Иосифом Сталиным ежовскому руководству НКВД, координировали лично Железный король и канцлер де Ногарэ. Французские власти на местах загодя получили совершенно секретные циркуляры, запечатанные в двойные пакеты. Их надлежало вскрыть в строго оговоренное время, в ночь на 13 октября 1307 г., с четверга на пятницу, к слову. Письма, как нетрудно догадаться, содержали приказ о немедленном аресте рыцарей-тамплиеров по всей стране. Более того, аналогичные депеши получили другие европейские монархи, которых Филипп Красивый призывал последовать его примеру. Вопреки масштабам операции, с одной стороны, и широким связям тамплиеров, с другой, рыцари были застигнуты врасплох. Буквально накануне последний Великий магистр ордена Жак де Моле (крестный папа королевской дочери принцессы Изабеллы) обсуждал с Филиппом планы будущего Крестового похода, а под утро уже наблюдал небо в клеточку. Компанию магистру составили его многочисленные подчиненные, всего во Франции схватили около пятисот рыцарей. Спецслужбы короля сработали безукоризненно. В тот же день король Филипп IV завладел парижской штаб-квартирой ордена, замком Тампль, а с ним — и вожделенными сокровищницами храмовников. Но, простите, поцеловал там голые стены, «ласточка» успела выпорхнуть из гнезда…
Схваченные тамплиеры пошли под следствие, которым заправляли королевские чиновники, действовавшие рука об руку с инквизиторами. Рыцарям предъявили целый веер обвинений, каждое из которых грозило мучительной смертью на костре. Им инкриминировали отступничество от Христа и увлечение черной магией, гомосексуализм и преступный сговор с сарацинами в ходе захлебнувшихся к тому времени Крестовых походов, поклонение Мертвой голове и прочие страсти. Вероятно, никто не планировал вникать в суть, как и на сталинских процессах, главной задачей следствия было довести дело до логического конца, то есть костра, на котором сжигали еретиков. Эти костры вскоре запылали по всей Европе. Процесс, как и рассчитывал Филипп, приобрел международный размах, начался в других странах, где располагались приораты ордена Храма. Не последнюю роль сыграла, надо полагать, экономическая составляющая. Властям предержащим не терпелось завладеть имуществом поверженной корпорации.
Правда, имелись и отличия, как бы это сказать, национального характера. Если во Франции инквизиция жгла храмовников буквально огнем и мечом, признания вырывались под пыткой, и многие подследственные умерли на дыбе, а другие готовы были признаться в чем угодно, лишь бы скорее попасть на костер, в соседней Англии инквизиторам пришлось буквально валяться у короля в ногах, чтобы выхлопотать разрешение пытать тамплиеров. В Италии и на Кипре они сидели по замкам на «подписке о невыезде», в Испании и Португалии заперлись в крепостях, и выкурить их оттуда силой оружия не представлялось возможным. В Лотарингии их жгли с еще большей яростью, чем во Франции, а вот в Кельне и Трире папе римскому довелось изымать судебные дела у лояльных рыцарям архиепископов и передавать их заклятому врагу графу Бурхарду Марбургскому. Соответственно, и результаты судебных процессов над тамплиерами в разных странах оказались отличными друг от друга. На Майорке и на Пиренеях, где проходил фронт непрерывной борьбы с сарацинами и где разбрасываться боевыми единицами было, по меньшей мере, глупо, рыцарей оправдали, и значительная часть бывших храмовников влилась в другие духовно-рыцарские ордена, госпитальеров и Иисуса Христа. Нечто подобное произошло в Германии, где уцелевшие храмовники пополнили ряды Тевтонского ордена. Эдуард Английский, вопреки призывам Филиппа Красивого и папы спустивший следствие на тормозах, тихо сослал тамплиеров в монастыри, Шотландия же вообще предоставила им политическое убежище.
2.15. Всё уже украдено до нас…
Историки расходятся в оценках, но, вероятно, можно вести речь о сотне тамплиеров, сожженных в Лотарингии, Марбурге и во Франции. Последним на костер взошел Великий магистр Жак де Моле. Его и приора Нормандии Жоффруа де Шарнэ казнили в Париже на острове Сите (в ту пору — на Еврейском острове) в ночь на 18 марта 1314 г. На зловещей церемонии присутствовал весь королевский двор во главе с Филиппом Красивым. По легенде, озвученной Годфруа Парижским, перед смертью объятый пламенем Великий магистр призвал на суд своих палачей, прокляв губителей ордена, короля, папу и их помощников: «Папа Климент, рыцарь де Ногарэ, король Филипп! Не пройдет и года, как воздастся вам справедливая кара!» Тут снова сплошная мистика, язык не поворачивается назвать дальнейшие события цепочкой совпадений, проклятие-то сбылось, причем мигом, буквально не отходя от кассы. Всего через две недели болезнь (предположительно холера) унесла римского папу Климента V, церковь, где его похоронили, сгорела дотла. За Климентом последовал верный соратник короля канцлер де Ногарэ, по распространенной версии, его отправили на тот свет при помощи пропитанных ядом восковых свечей. Бедняга много трудился по вечерам, нет бы суши жрать под водку, да в сауну с бабами… Спустя еще полгода Филиппа Красивого хватил удар, и он умер, не приходя в сознание. Затем угодил сначала в опалу, а потом и на эшафот всесильный казначей Филиппа Ангерран де Мариньи, повешенный его сыном королем Людовиком Х. Который, в свою очередь, не зажился на этом свете. А поскольку его новорожденный ребенок не протянул и полгода, французская корона перешла к брату Людовика, Филиппу Пуатье. Но и тот не стал долгожителем, скоропостижно скончался, уступив трон младшему сыну Филиппа Карлу, которого, как и отца, тоже прозвали Красивым. Карл, как вы уже догадались, в самом скором времени протянул ноги, и, таким образом, династия Капетингов прервалась. У Филиппа оставался еще один внук, одна беда, он был английским королем. Франция погрузилась в кровавый кошмар Столетней войны.
Куда же девались баснословные богатства тамплиеров, ради которых разгорелся весь сыр-бор? По одним сведениям, их растащили заинтересованные стороны, участвовавшие в процессе светские и церковные власти. После того как папа Климент V специальной буллой «Vox in excelso» (1312) распустил орден, его движимое и недвижимое имущество тащили все, кто только мог. По альтернативной гипотезе, тамплиеры заблаговременно вывезли сокровища, предчувствуя: над головами постепенно сгущаются тучи. Доставили в Ла-Рошель (один из форпостов ордена), а оттуда морем в Шотландию, недаром ведь именно масонство шотландского устава (а масоны не таясь зовут себя наследниками храмовников) сегодня наиболее могущественно и почитаемо. Есть и некоторые основания предполагать, будто золотишко тамплиеров осело в хранилищах итальянских банкиров. Как, бывало, поговаривали предприниматели в буйные девяностые годы ушедшего столетия, товарищ сидит, а доля его живет…
