— Скажем, пять.., то есть шестьдесят долларов в месяц?
— Вполне подходит, — тут же согласился доктор Северанс и
похлопал по карману. — Подождите минутку, я только достану новую пачку сигарет
из машины.
Он повернулся и скрылся за трейлером. Папа сокрушенно
покачал головой и поглядел на меня.
— В этом-то вся и загвоздка, — пробормотал он. — Отойди от
дел хоть на недельку, и тут же начинаешь терять хватку и уже не можешь с
первого взгляда определить, на сколько потянет клиент.
Доктор Северанс вернулся, на ходу вскрывая пачку сигарет.
— Вы, разумеется, понимаете, — уточнил папа, — что это за
одного человека. А поскольку вас двое, то выходит сто двадцать долларов.
— Хм, — хмыкнул доктор Северанс, снова покосившись на папины
джинсы и соломенное сомбреро, но потом пожал плечами. — Что ж, идет. Если,
конечно, место именно такое, как вы говорите.
Папа начал было что-то отвечать, но замер, разинув рот.
Дверь трейлера приоткрылась, и на пороге появилась девушка,
высокая, черноволосая, с ярко-красными губами и голубыми глазищами. Одежды,
считай, на ней не было вовсе — только крошечные белые шортики и малюсенькая
кофточка типа широкой ленты с застежкой сзади. Да и шортики ни капельки не
закрывали ее длинные ноги.
Волосы у нее чуть растрепались, словно она только что
встала, а в руке она держала длинную сигарету. Вся она была просто прелесть.
Грудь у нее оказалась почти такая же пышная, как у
благотворительных дам, только, разумеется, эта девушка была куда моложе. И
вообще, вся она почему-то напоминала свежий сочный персик, так туго обтягивали
ее шортики и эта кофточка на груди и такая она была вся розовенькая и
гладенькая.
— Пресвятая Дева, — пробормотал папа тихонько, словно говоря
сам с собой.
Девушка оглядела нас с ног до головы и повернулась к доктору
Северансу:
— Что это за сельский сход? Доктор Северанс кивнул на нее.
— Моя племянница, мисс Харрингтон, — представил он. —
Познакомься с мистером.., м-м-м…
Папа вроде как встряхнулся, словно выходя из транса.
— Ах да, — спохватился он. — Нунан, леди. Сэм Нунан.
Мисс Харрингтон помахала ему сигаретой.
— Привет, папочка, — пропела она. — Подбери язык. Рубашку
заслюнявишь.
Глава 5
Взгляд доктора Северанса посуровел.
— Памела, — отчеканил он. — Я же, кажется, велел тебе
оставаться в фургоне. Помни о своей анемии.
— Расслабься, — отмахнулась мисс Харрингтон. — Там чертовски
жарко.
Она уселась в дверях, затянулась сигаретой, выпустила
облачко дыма и поглядела на свои ноги, а потом на папу.
— В чем дело, Зики? Я тебя обидела?
— Да что вы, — запротестовал папа. — Вовсе нет. Просто на
мгновение мне ваше лицо показалось знакомым.
— С чего бы? — удивилась мисс Харрингтон.
— Мне было так жаль услышать о вашей анемии, — заверил папа.
— Как мило с вашей стороны. Тут вмешался доктор Северанс:
— Харрингтон самого худшего типа. Она никак не проявляется
внешне. Оттого-то ее так трудно диагностировать и лечить. Признайтесь, ведь
глядя на эту девушку, вы бы ни за что не подумали, что она чем-то больна?
— Да, пожалуй, — согласился папа.
— Послушай, — мисс Харрингтон повернулась к доктору, — а при
чем тут этот селянин? Мы его усыновить собираемся, или как? Скажи ему, пусть
катится колбаской, и поехали отсюда к чертовой бабушке.
— Придержи язык, — велел доктор Севе-ране. — Мистер Нунан
собирается сдать нам место для лагеря на его ферме.
Мисс Харрингтон зевнула:
— Ну вот и ладненько.
— Тебе ведь нужны тишина и покой, не говоря уж о свежих
овощах и фруктах.
— Всю жизнь мечтала. Папа поднялся.
— Мы собирались съездить в город закупить кое-какие
продукты, — сообщил он. — Это не займет много времени, так что вы просто
подождите, а на обратном пути мы покажем вам дорогу на ферму.
Доктор Северанс проводил нас до машины и, когда мы уселись,
заговорщически наклонился к окну.
— Мне кажется, — сказал он папе, — будет неплохо, если вы не
станете в городе особо распространяться о мисс Харрингтон. Лучше вообще никому
не говорить. Сами знаете, как быстро разлетаются слухи, а я не хочу, чтобы ей
досаждали толпы бестактных репортеришек.
— И словом не обмолвимся, — пообещал папа, повернул ключ
зажигания и вдруг поинтересовался:
— Послушайте, а эта анемия не заразна?
Доктор Северанс покачал головой:
— Нет. Она практически не передается. Единственный способ,
каким вы можете заразиться, это если вступите в уж очень тесный контакт с
больной. — Он умолк и выразительно поглядел папе в лицо. — Но ведь у вас,
конечно, хватит здравого смысла не делать ничего столь безумного.
— Особенно теперь, когда вы все так любезно прояснили, —
подтвердил папа.
Мы выехали за поворот и очутились на шоссе. До города
оставалось всего пять миль. Папа как-то странно притих. За всю дорогу я ничего
от него не услышал, разве что один раз он воскликнул: “Бог ты мой!” — да и то
обращался вовсе даже и не ко мне.
— Мисс Харрингтон такая славная, — говорю я ему. — Как ты
думаешь, она не из благотворительности?
— Уж это точно, — отозвался папа.
— Я тоже так думаю, — облегченно вздохнул я. — Но грудь у
нее точь-в-точь как у благотворительных дам.
Похоже, папа меня и не слышал. Он крепко вцепился в руль и
остекленевшим взором глядел на дорогу.
— Бог ты мой, — снова пробормотал он. Машина вдруг так
вильнула, что едва не угодила в кювет. Папа с трудом ее выровнял.
— Нечего тебе болтать про грудь мисс Харрингтон, — вдруг ни
с того ни с сего напустился он на меня. — Бедняжка больна. У нее анемия.
— А это скверная штука, па?
— Ну, — говорит он, — судя по всему, ей это не очень
повредило, но, верно, штука и впрямь скверная, если из-за нее приходится есть
овощи.
Мы въехали в город — славненький такой крошечный городишко
со зданием суда на площади, окруженной развесистыми деревьями. Припарковавшись
на площади, мы отправились в бакалейную лавку. Папа взял восемь фунтов копченой
колбасы, шесть буханок хлеба, пару ящиков пива и сигарет в придачу. Я спросил,
нельзя ли купить мне шоколадку, а он сказал, нет, это вредно для зубов, но
потом сдался и все же купил.
