— О, разумеется, шериф, — согласился дядя Сагамор. —
Сделайте одолжение. Я, знаете ли, всегда радуюсь, когда подкуплю малость по
хозяйству. Сдается мне, что, если честный труженик способен еще чего-то себе
купить после того, как накормил всю свору политиканов, что сидят у него на шее,
это лучше всяких слов говорит о процветании страны.
— Пойдем! — коротко отозвался шериф. Конюшня была сложена из
бревен, под крышей виднелись обрывки, кровельной дранки. Внутри располагались
изрядно захламленные стойла для мулов, там было темно и замечательно пахло
конским потом, точь-в-точь как на скачках. В углу виднелась дверца, по всему
видать, в комнату, где хранился корм.
Мы все остановились у входа, а шериф решительно шагнул к
дверце и отворил ее.
— Ну-ну, — протянул он, потирая руки. — Так я и думал.
Из-за его спины мне было не очень-то хорошо видно, что там,
но походило это на груду набитых чем-то мешков, аж почти до самого потолка.
— Как много корма. Только вот не сладковат ли он для мулов?
— спросил шериф и начал подсчитывать мешки, старательно загибая пальцы и шевеля
губами.
Дядя Сагамор привалился к стене и сплюнул табак.
Шериф наконец досчитал и, повернувшись, посмотрел на дядю.
Вид у него (у шерифа то бишь) стал куда как довольней.
— Девяносто мешков, — подытожил он. — Примерно так нам и
сообщали. Небольшая такая покупочка, совсем крошечная.
— Ну, сами знаете, как оно бывает, — пожал плечами дядя
Сагамор. — Когда гнешь спину по восемнадцать — двадцать часов в день, не
очень-то часто удается выбраться в город. Вот и стараешься сделать запас.
— Будь так добр, объясни-ка мне, что ты собираешься делать с
этакой прорвой? — поинтересовался шериф. — Люблю послушать добрую историю.
— А почему бы и нет, — говорит дядя. — Видите ли, как Сэм
написал мне, что собирается погостить у нас нынешним летом и привезет с собой
мальчонку, я решил запастись сластями. Сами знаете этих мальчишек. Все бы им
только сладкое подавай.
— Девять тысяч фунтов сахара? — переспросил шериф. — Должно
быть, они прогостят у тебя несколько лет. А ты не боишься, что от такого
количества сладкого у парня разболятся зубы?
Дядя Сагамор прямо прищелкнул пальцами.
— Ах ты, Господи! — ахнул он. — Об этом-то я и не подумал.
Лицо шерифа вновь начало наливаться краской.
Дядя Сагамор расстроенно покачал головой.
— Ну вы только представьте, — сокрушенно промолвил он. —
Тоже мне шуточка получилась — купить столько сахара, и все понапрасну.
Глава 6
Мы вернулись к машине. Шериф отворил дверцу и занес ногу над
ступенькой.
— Знаешь, наперед будь умней, Сагамор Нунан, — посоветовал
он. — Отольются кошке мышкины слезки, рано или поздно, но отольются. Он где-то
здесь, рядом, и уж я его отыщу. И тогда тебе будет не до смеха.
— Да никак ты что-то потерял, шериф? — спросил дядя Сагамор.
— Так надо было мне сказать. Уж мы с Сэмом завсегда поможем, только намекни. И
не бойся, мы не проболтаемся, что твои парни начали прикладываться к
кротоновому маслу. На нас можно положиться.
Шериф выругался сквозь зубы и зашвырнулся в автомобиль, с
треском захлопнув за собой дверь. Машина рванула с места, развернулась на
полном ходу и понеслась вверх по склону. Похоже, этот шериф и его подручные все
время куда-то спешили — неудивительно, что они так часто давили поросят у
мистера Джимерсона.
Я все дивился про себя, зачем это дяде Сагамору вздумалось
покупать этакую уйму сахара, но спрашивать опять побоялся, все равно ведь не
скажет. Спрошу лучше потом папу, вдруг он знает. Только уж явно дядя не о нас с
папой заботился, как он шерифу объяснил, — ведь до сегодняшнего утра он и знать
не знал о нашем приезде.
Дядя Сагамор глянул в ту сторону, где на опушке еще виднелся
прицеп доктора Северанса. Тут папа спохватился, что так увлекся дядиной беседой
с этим раскипятившимся шерифом, что напрочь позабыл рассказать ему наши
новости.
— Так-так… Сто двадцать долларов в месяц, говоришь? —
переспросил дядя Сагамор, выслушав папу, и попытался плевком сбить кузнечика в
добрых десяти футах от него, но промахнулся на пару дюймов. — А у нее анемия?
— Именно, — подтвердил папа. — Ей надо есть овощи.
— Подумать только, какие дела творятся на свете! — говорит
дядя. — Такая молоденькая девушка, и на тебе.
— Кстати, а у нас овощи-то есть? — поинтересовался папа.
— Хмм, — задумчиво протянул дядя. — Думаю, в огороде еще
осталась репа, которую посадила Бесси. Если, конечно, свиньи ее всю не
повырыли.
— Тогда она должна быть первый сорт, — обрадовался папа.
— Как пораскинешь мозгами: ну кто и когда видел свинью с
анемией?
Мы направились вверх по холму к трейлеру. Дело уже близилось
к вечеру, тени деревьев начали удлиняться и накрыли озеро.
Доктор Северанс успел тем временем отцепить автомобиль от
фургона и натянуть над дверью полосатый тент, как будто над верандой. Под ним
стояла пара полосатых раскладных кресел и столик. Переносное радио на столе
играло музыку. Словом, очень даже уютно.
Как раз когда мы подходили, из двери показался доктор
Северанс.
— Привет, — бросил он папе, а папа представил ему дядю
Сагамора. Доктор все еще оставался в том же двубортном пиджаке, но галстук свой
снял, а в руке он держал стакан со льдом и каким-то питьем. — Как вы насчет
выпивки? — осведомился он.
— Ну, если вас не затруднит, — вежливо отозвался дядя.
Доктор скрылся в фургоне, а мы присели в тенечке. Слышно
было, как он там позвякивает льдом и стаканами. И тут на пороге появилась мисс
Харрингтон.
— Бог ты мой! — только и вымолвил дядя Сагамор. Ну
точь-в-точь как папа давеча.
Она переоделась, но новый ее костюмчик был совершенно такой
же, как прежний, только что не белый, а полосатый, как леденец на палочке. На
ногах у нее были золотистые босоножки из тонких ремешков, а ногти ног тоже были
выкрашены в золотой цвет. На запястье у нее болтался тяжелый браслет, а на
лодыжке — тоненькая золотая цепочка. Потряхивая кусочками льда в стакане, она
прислонилась к двери и смерила взором дядю Сагамора.
— С ним что-то не в порядке? — спросила она папу.
— Ох, — сказал папа. — Это мой брат Сагамор.
— Да уж, я и сама могла бы догадаться, — ответила она. —
Есть у него во взгляде что-то этакое, если вы меня понимаете.
