Сегодня она была одета в беленький костюмчик и выглядела —
просто закачаешься.
— Хочешь поплавать сегодня вечером, Билли?
— Мне бы, само собой, страсть как хотелось бы, — говорю я. —
Боюсь только, папа опять мне задаст.
— Скажи ему, пусть дурью не мается, — хмыкнула мисс
Харрингтон. — Заходи, за мной часиков в пять, и все равно пойдем.
Доктор Северанс сердито посмотрел на нее и выключил радио.
— Что я тебе сказал, не уходи далеко от трейлера. Рано
чувствовать себя в безопасности.
— Перестань ворчать, зануда, — огрызнулась она. — Прошло уже
десять дней.
Тут я поглядел вниз по склону и увидел папу, который лежал
под машиной перед самым домом, как будто что-то чинил.
— Зайду за вами в пять часов, — пообещал я мисс Харрингтон и
вместе с Зигом Фридом помчался посмотреть, чего это он там делает.
Не успел я подойти, как папа выпрямился, и я заметил, что в
руках у него какая-то жестяная банка. Наверное, отлил немного бензина из
бензобака. Он скрылся за углом дома, а на смену ему из конюшни явился дядя
Сагамор с четырьмя стеклянными кувшинами.
Чудно, право, что им вздумалось наливать бензин в стеклянные
кувшины. И потом, зачем им понадобилось четыре таких здоровенных кувшина, чтобы
вылить содержимое всего одной малюсенькой банки? Когда я проходил мимо корыт с
кожами, пришлось зажать нос, но я ускорил шаг и тоже завернул за угол.
Интересно было поглядеть, что же они делают.
На заднем дворе, в тени сиреневых кустов, стоял небольшой
стол. Дядя Сагамор поставил на него свои четыре кувшина, а папа тем временем
макал в жестянку кусок белой бечевки. Когда она как следует промокла, он
обвязал ее вокруг одного из кувшинов, а дядя Сагамор поднес к ней горящую
спичку. А она как полыхнет! Вокруг кувшина на минуту образовалось кольцо
пламени. Потом папа с дядей взяли следующий обрывок бечевки и проделали то же
самое со вторым кувшином. Я смотрел на них во все глаза — до того бессмысленным
и забавным мне все это казалось. Папа с дядей Сагамором не успокоились, пока не
проделали эту странную процедуру со всеми четырьмя кувшинами, после чего сняли
обгоревшие остатки бечевки и тщательно протерли кувшины тряпочкой. Я подошел к
ним.
— Эй, па, — спросил я, — а что это вы делаете?
Они оба так и подпрыгнули и уставились сперва на меня, а
потом друг на друга.
— Делаем? — переспросил папа. — Ну, хм.., мы испытываем эти
кувшины. Разве не похоже?
— Испытываете? — удивился я. — А зачем? Дядя вытянул губы
трубочкой и сплюнул табачную жижу:
— Ей-богу, Сэм, а я тебе что говорил? Мальчик никогда ничему
не выучится, если не будет задавать вопросы. Ну откуда же такому маленькому
мальчику знать, что никогда нельзя ничего посылать правительству в кувшинах,
если их не проверить как следует? Как он узнает, что произойдет, если один из
них лопнет прямо по пути туда или уже на месте? Ему же невдомек, как действует
правительство. — Он помолчал, перекатывая табак за щекой, вытер губы, важно
поглядел на меня и продолжил:
— Теперь предположим, один из этих кувшинов лопнет — так все
это чертово правительство на рога встанет. Не успеешь ты еще узнать об этом,
как визгу подымется, что в свинарнике после визита гремучей змеи. Все начнут
мельтешить туда-сюда и задавать кучу вопросов, пытаясь понять, что же
произошло. Потом кому-нибудь попадет вожжа под хвост, и он начнет
расследование, и вот все эти высокооплачиваемые люди будут тратить время
понапрасну, и все оттого, что какому-то старому пню вздумалось послать им
что-то в надтреснутом кувшине. И это еще не все. Прямо посреди всего этого
дурдома кто-нибудь вдруг обнаружит, что правительство покамест не обзавелось
специальным департаментом для проверки стеклянных кувшинов. Поэтому двое
болванов начнут расследование, чтобы выяснить, как же так вышло, что его до сих
пор нет, а другие четверо начнут расследование, почему же первые двое до сих
пор этого не расследовали. А тем временем какой-нибудь мусорщик сметет осколки
разбитого кувшина и выкинет их, и тогда все все бросят и ринутся расследовать
этого мусорщика. И так это дело будет разгораться и разгораться…
— А налоги расти и расти, — вставил папа.
— Да, сэр, — подтвердил дядя. — Именно так оно и бывает.
— Ой, — говорю я, — а вы собираетесь что-то посылать в
правительство?
— То-то и оно, — отвечает дядя Сагамор. — Мы с Сэмом тут
пораскинули мозгами насчет того, что ты сказал про потраченное впустую время,
пока эти никудышние шкуры пройдут весь курс, вот и порешили, что стоит малость
ускорить это дело и послать часть жижи прямо сейчас. Пускай-ка правительство
нам ее проанализирует, может, и скажет что-то дельное.
— Здорово, — обрадовался я, — мне кажется, это очень
правильно. И тогда, если они скажут, что вы не правильно приготовили раствор с
самого начала, вы сможете тут же поставить новую пориию.
Я страх как гордился собой — ведь даже папа с дядей поняли,
что я был прав. Дядя Сагамор кивнул:
— Мы с Сэмом думаем ровно так же. У тебя, парень, есть
голова на плечах.
— И вы хотите послать все четыре кувшина? Думаете, им надо
так много?
Дядя Сагамор сложил губы трубочкой.
— Ну, мы ведь толком не знаем, сколько обычно требуется для
анализа, вот и рассудили, что для пущей уверенности лучше послать пару
галлонов. — Он поглядел на меня. — Улавливаешь, в чем тут суть?
— Угу, — сказал я. — Разумеется. Если это не очень дорого
стоит.
— О, ну конечно же, — заверил он меня. — Пошлем наложенным
платежом. Можешь не волноваться.
Папа вынес из кухни ведро и черпак. Как раз начал дуть
слабый ветерок, поэтому папа сделал крюк, чтобы подобраться к корытам с
наветренной стороны, да и то всю дорогу обмахивался шляпой. Разогнав с
поверхности пену и пузыри, он начал черпать гнилятину в ведро. Когда он
вернулся к нам с добычей, на глазах у него стояли слезы и он никак не мог
отфыркаться.
— Здорово пробирает, — выдохнул он.
— Да, запашок пошел, — согласился дядя Сагамор.
Зиг Фрид взвыл и удрал в конюшню. Я на него не обиделся.
Папа вытащил ситечко и принялся переливать жижу в кувшины. Ситечко задерживало
всю пену и лохмотья кожи, так что в кувшины попадала лишь чистая жидкость.
— Не забыть бы потом отмыть их получше, покуда Бесси не
воротилась, — озабоченно пробурчал дядя. — Не то она придет в ярость.
— А разве не стоит послать и пару лоскутов кожи? —
полюбопытствовал я. — Может, им надо проанализировать и ее тоже.
