Шерифу наконец пришлось остановиться перевести дух. Он
присел на пенек и принялся вытирать платком лицо, тяжело вздыхая и покачивая
головой.
— Тебе, верно, не понять, каково это, — измученно и горько
сказал он своему подручному. — Я имею в виду, каково просыпаться ночью в
холодном поту и с ужасом гадать, какую дьявольскую штуку выкинет он в следующий
раз. А хуже всего, что, даже когда ты это выяснишь, к ответу притянуть его все
равно не удастся. Ты можешь лишь ходить вокруг него кругами и вроде как
подбирать осколки. За сорок лет, что я его знаю, он и пальцем о палец не ударил
— вестимо, ему хватает времени замышлять свои хитроумные планы, вот он и
оказывается каждый раз на два шага впереди тебя.
Взять хоть, что творится сейчас. Ему ведь прекрасно
известно, что я не вправе выставить отсюда весь этот шалман — даже если бы это
и было возможно теперь, а на самом-то деле как раз и нет, ведь вся дорога
забита брошенными машинами, так что черта лысого отсюда уедешь, а он на это и
рассчитывал. Так вот, ему известно, что я не вправе выставить балаган, потому
что у того есть разрешение давать представления в этом штате. И вот, когда вся
округа стоит на рогах из-за исчезновения голоногой танцовщицы, которой, очень
может быть, тут и в помине не было, он преспокойно себе получает жирную долю
прибыли от гамбургеров, стриптиза, “колеса фортуны” и прочих развлекух, не
говоря уже о том, что торгует самогоном по нью-йоркским ценам и вымогает по
доллару за позволение припарковать машину.
И помяни мои слова, лиха беда начало, то ли еще будет. Не
удивлюсь, если на дороге вдруг образуется здоровенная ямища, где машины будут
застревать на обратном пути, так что их придется вытаскивать по два доллара за
штуку.
— Шериф, — говорю я, — вы хотите сказать, будто не верите,
что мисс Каролина была со мной и потерялась?
Он снял шляпу и снова промокнул макушку.
— Я уж и сам не знаю, чему я верю, а чему нет, Билли, —
ответил он. — Я верю, что ты говоришь правду, хотя ты сам из этой распроклятой
семейки Нунанов. Верю, что она была с тобой, но вот где она сейчас, боюсь даже
гадать. Слышишь лай?
— Угу, — кивнул я. — Похоже, они далеко забрались, а?
— То-то и оно, — согласился шериф. — Они уже милях в двух
отсюда и продолжают удаляться. Девчонка была босиком, она не могла бы и трехсот
ярдов пройти, но вот увидишь, к вечеру выяснится, что собаки шли по ее следу
миль так восемнадцать — двадцать и облазили всю лощину вдоль и поперек. Скоро
за ними будут гнаться триста, а то и четыреста человек, и каждый раз, как след
будет петлять и возвращаться к балагану, от охоты станут отделяться все новые
порции выбившихся из сил, которые не откажутся выложить по доллару за то, чтобы
полюбоваться на пляшущих красоток, и за гамбургер, который будет делаться все
крошечнее и крошечнее и содержать все меньше мяса, а к вечеру за него запросят
доллара по полтора. Я уже такое видывал. Не конкретно то же самое, нет, но это
все типичные Сагаморовы приемчики.
Шериф мне нравился, но уж больно он был вспыльчивый и
слишком цеплялся к дяде Сагамору. Я, к примеру, не видел ничего дурного в том,
чтобы собрать как можно больше народу на поиски мисс Каролины. Я уж страх как
за нее волновался, не дело было сидеть сложа руки, покуда ее еще не нашли.
— Может, нам стоит отправиться за собаками? — предложил я. —
Судя по лаю, они не потеряли след, они рано или поздно найдут ее.
— За бладхаундами не угонишься, — возразил шериф. — Да и
незачем. И так по лаю слышно, где они. Но сдается мне, они вот-вот свернут
назад и пробегут мимо того кукурузного поля за домом.
Что ж, мы подождали. И получаса не прошло, как мы снова
заслышали лай и увидели толпу, ломящуюся прямиком через кусты примерно в
фарлонге справа от нас. Мы поспели туда как раз вовремя, чтобы разглядеть и
самих псов, а потом влились в толпу и побежали за ними. Псы взбежали на холм, а
потом — вот лопни мои глаза, коли шериф не оказался прав и они не завернули к
кукурузному полю. Промчавшись мимо конюшни, свора снова скрылась в лощине.
Шериф просто готов был от злости лопнуть, но все же вместе
со своим помощником продолжил погоню, но человек этак сто, а то и больше,
выдохлись, остановились и поплелись через забитое машинами поле к цирку и
палатке с гамбургерами. Я тоже проголодался, а потому кликнул Зига Фрида, и мы
пошли вслед за ними.
У палаток толпилась тьма-тьмущая народу, так что к самому
цирку было не протолкнуться. Громкоговорители орали вовсю, а пять девушек
танцевали на сцене. Ко всем палаткам, куда ни глянь, стояли бешеные очереди.
Мэрф со своими двумя парнями уже порядком притомились и едва
успевали поворачиваться. Когда я наконец пробился к прилавку, Мэрф протянул мне
гамбургер. Тот и впрямь оказался не в пример меньше, чем утром.
— Полтора-доллара-нет-они-ее-еще-не-нашли, — монотонно
пробубнил он, не поднимая глаз.
— Папа заплатит, — пообещал я ему. Он поглядел на меня:
— Ох, что-то я сам не свой, малыш. Я тебя не узнал.
Папы с дядей Сагамором видно не было, да оно и
неудивительно, в таком столпотворении поди найди кого-нибудь! Я хотел было
полюбоваться танцовщицами, но какой-то верзила прямо передо мной заслонял мне
весь вид, да и потом, они спустя минуту-другую все равно скрылись в
балаганчике. Народ ломанулся покупать билеты. Я тоже попытался раздобыть себе
билет и пообещал, что папа заплатит, но ничего не вышло.
— Малыш, — сказал билетер, — возвращайся в пятнадцать лет с
долларом в кармане, и я непременно тебя пропущу, обещаю.
На нем тоже лица не было от усталости, и он уже не говорил,
а хрипел. Я повернулся уходить, но он протянул мне пятьдесят центов:
— Держи, малыш. Пойди в тир, постреляй.
Я так и сделал. Мишени, правда, были совсем крошечные и
двигались по стенке на веревочках, и я ни разу не попал. Просадив все деньги, я
снова отправился искать папу с дядей Сагамором. Похоже, что их нигде поблизости
не было, и я вернулся к дому. Не успел я войти во двор, как в нос мне шибанула
вонь из корыт, еще гадостней, чем прежде. А мы ведь, вспомнилось мне, так и не
отправили в правительство новую порцию дубильного раствора на анализ. Что ж,
может быть, отправим, как только мисс Каролина найдется, а вся эта суматоха
уляжется.
Да вот найдется ли? Сколько можно себя обманывать! Она ведь
пропала уже почти сутки назад, и мне в голову полезли черные мысли. А вдруг тот
последний гангстер застрелил ее и сбросил тело в какой-то овраг? Мне прямо
плакать захотелось, до того стало муторно на душе от одной этой мысли.
Папа с дядей Сагамором, затворившись, сидели в передней
спальне и подсчитывали деньги из мешка. Ими вся постель была завалена.
