Он развернулся и зашагал к толпе вместе со своими
помощниками. Папа с дядей Сагамором переглянулись. Признаться, тут я не на
шутку струхнул. Добрая половина народа у балаганов уже так перепилась, что
никто не знал, чем это может закончиться.
Дядя Сагамор сплюнул табачную жижу и поскреб подбородок:
— Да, крепкая хватка у этого шерифа. Одна беда: без царя в
голове. Позор, да и только.
Он поднялся и вразвалочку двинулся вслед за шерифом, а папа
за ним.
Мне делать было нечего, так что я припустил за ними. Но ох
до чего мне это все не нравилось.
Когда я подоспел к толпе, дядя Сагамор стоял в задних рядах,
а вот папы видно не было. Собственно говоря, из-за спин я вообще ничего не
видел, даже подмостков. Я отошел подальше, к прилавку с гамбургерами, но только
без толку. Роста мне не хватало, вот что.
— Ты чего, малыш?! — спросил Мэрф.
— Пытаюсь разглядеть сцену, — объяснил я. — Шериф собирается
толкать речь.
— Ой-ой-ой! — говорит он. — Ну ладно. Он подсадил меня на
стойку, и мы вместе уставились на сцену. Очередь за гамбургерами мигом
рассосалась — все бросились к сцене.
— Этого-то я и боялся, — произнес Мэрф. — И так уже многие
ропщут.
Девушки на сцене танцевали вяло-превяло, словно так
выдохлись, что не могли уже толком поднимать ноги. Вдруг музыка оборвалась, и
они заковыляли вниз по ступенькам к палатке. Какой-то мужчина потянулся за
микрофоном. Тут на сцену вылез шериф. Мужчина начал махать на него руками, чтоб
он уходил, но шериф что-то сказал ему — мы не слышали, что именно, — и показал
какую-то штуковину, которую вытащил из кармана. Мужчина поскреб в затылке, как
будто не знал, что ему делать, но все же попятился и отдал шерифу микрофон.
Теперь-то шерифа стало слышно лучше некуда.
— Парни, — провозгласил он. — Мне надо сделать вам одно
объявление. Толпа завопила и засвистела:
— Проваливай, ты, ископаемое!
— Какого черта нам тут тобой любоваться?
— Верните сюда эти персички!
— Долой старого мошенника! Нам нужны девочки!
Шериф поднял руку вверх и продолжал, стараясь перекричать
галдеж:
— Парни, вас обвели вокруг пальца. Вас водят за нос. Никакой
Чу-Чу Каролины тут и в помине нет. Пора бы вам в этом убедиться.
— Скиньте его! — по-прежнему орали одни. — Девочек сюда!
— Заткнитесь! — отвечали другие. — Пускай говорит.
— Да. А вдруг он прав?
— Что он там несет?
Шериф продолжил:
— Вас здесь тысяч восемь, а то и больше, и вы добрых десять
часов топчетесь по лощине. Да нет и квадратного ярда, куда бы вы не заглянули.
Если она где-то там, почему тогда вы ее не нашли?
— Сдается мне, в его словах что-то есть, — выкрикнул чей-то
голос из толпы.
— Ей-богу, ты прав. Шериф снова поднял руку:
— Вот именно. Дайте же мне сказать. Вы еще и половины всего
не слышали. За эту девушку нет никакой награды, да никогда и не было. Эх, вы,
простофили.
Тут на сцену вскарабкался папа.
— Я бы на его месте поостерегся, — негромко заметил Мэрф.
Папа поднял руки и начал что-то говорить, но ничего не было
слышно из-за шерифова громкоговорителя. А потом в воздухе просвистел камень и
едва не угодил папе по уху.
— Мы еще поглядим, кто тут простофиля! — заорал кто-то из
толпы.
Мимо папы пролетел еще один камень.
— Вот дьявольщина! — прошептал Мэрф. — Черт побери.
Вид у него был такой, будто он вот-вот даст Тут задние ряды,
почти у самого дома, заволновались, вскоре там показался какой-то человек,
энергично пробивавшийся сквозь толпу к сцене. Он вопил как ненормальный и
размахивал чем-то над головой. Пробившись к подмосткам, он вспрыгнул на них,
продолжая размахивать этой штукой.
Папа так и вытаращился на нее, а потом выхватил ее из рук
того типа и рванулся к рупору. Шериф замер, разинув рот.
— Это же бикини! — закричал папа в микрофон, поднимая его
над головой, всем на обозрение. — Бриллиантовое бикини Чу-Чу Каролины!
Толпа взревела.
Папа ухватил того типа за руку и подволок к микрофону.
Бедного шерифа они прямо-таки смели в сторону.
— Где ты нашел его? — спросил папа. — Скажи, где? Ты ее
видел? Где она?
Тот лишь покачал головой, переводя дыхание. Говорить он еще
не мог. Теперь, когда я его рассмотрел хорошенько, я его мигом узнал — это
оказался тот самый Харм, с которым недавно разговаривал дядя Сагамор.
Задыхаясь, он только и сумел выговорить:
— Прямо.., у озера.., полмили отсюда… Оно висело.., в
кустах.
По толпе снова прокатился рев.
Папа поднял руку.
— Вот так-то, ребята! Говорите, ее там нет? Бедненькая,
одинокая, потерявшаяся девушка! А теперь на ней и единой ниточки не осталось!
Я поглядел на Мэрфа. Тот привалился к стойке, уткнув лицо в
ладони. Вскорости он поднялся и покачал головой. В глазах его застыло какое-то
ошеломленное выражение.
— Малыш, — медленно произнес он, — когда вырастешь, всегда
помни, что это Мэрф первый тебе сказал.
— Что сказал? — не понял я.
— Что он гений. Единственный настоящий, живой гений,
которого мне доводилось видеть. Гомон толпы начал перекрывать папин голос.
— Мы отыщем ее! — шумели кругом. Папа снова поднял руку,
призывая к тишине. В другой руке он сжимал блестящий купальник.
— ..совершенно нагая, — услышал я конец его фразы, —
..ничего, чтобы укрыться от холода. А что до награды… Слушайте, парни! Раз уж
служба шерифа пытается увильнуть от этого, мы сами выплатим вознаграждение! Мы
с Сагамором заплатим из собственного кармана. И не какие-то жалкие пятьсот
долларов, нет. Ровнехонько тысячу долларов тому, кто отыщет девушку, которая
спасла жизнь моему сыночку.
Толпа радостно заголосила:
— Пусть старый никчемный шериф убирается восвояси! Мы и без
него найдем девчонку.
Тут на подмостки вылез и дядя Сагамор. Толпа приветствовала
его дружным ором.
— Ребята, — провозгласил он. — Я горд слышать, что вы останетесь
с нами до конца. И не надо вам так злобиться на шерифа за то, что ему неохота
ее искать и что он слишком скуп, чтобы платить вознаграждение. Помните, у него
много других обязанностей, навроде того, чтобы сажать за решетку всякого, кто
слегка поохотится в несезон или, скажем, чуток выпьет.
