Говоря это, он слегка подался вбок, чтобы видеть тот дядин
кувшин. И глядел на него так, точно вспоминал какую-то презабавную шутку.
— Ну, сэр, это и впрямь любезно со стороны шерифа, — расцвел
дядя Сагамор и повернулся к папе:
— Именно то, о чем я тебе сейчас толковал, Сэм. Ты вот
привык иметь дело с толстопузыми политиками, которые только и знают, что
просиживать штаны в судах, запустив обе руки в карман налогоплательщиков, но
ничего не делают, чтобы заслужить эти деньги. Но подручные нашего шерифа — нет,
они не такие. Ты только взгляни на них. Они на посту, из последних сил защищают
бедного налогоплательщика, высматривают самолеты и лесные пожары, бдят, нет ли
тифа. Они день-деньской следят в бинокль, как бы он не свалился с солнечным
ударом, пока от восхода до заката трудится на своем поле, чтобы заплатить
налоги и наполнить их кормушку. Как подумаешь о них, так гордость прям-таки
распирает. Давайте, парни, валяйте: наберите ведро воды, а я покамест подыщу
какой-нибудь старый кувшин.
— О, да мы не станем тебя утруждать, — с ухмылкой замахал
руками золотозубый. — Возьмем лучше тот полнехонький кувшин, что ты припрятал у
себя под боком. Этого более чем хватит для анализа Большого жюри.., да что это
я? Отдела здравоохранения.
— Ах, этот? — недоуменно переспросил дядя Сагамор,
вытаскивая кувшин. — Ну, парни, это ведь совсем и не вода.
— Не вода? — Видать, шерифовы парни такого не ожидали. Они
изумленно переглянулись. — Ты только представь! Не вода.
— Ничего не попишешь, — вздохнул дядя Сагамор. — Это вроде
как лекарство. Я вычитал его в журнале под заголовком “Что, вы ощутили старость
в сорок лет?" А рядом картинка со смазливой девчонкой почти без одежки и
написано, что ежели раскошелишься на это средство, то снова обретешь былой
задор и станешь как новенький. Ну вот я и рассудил, что не грех попытать
счастья.
— Да что ты говоришь? — развел руками золотозубый. — Неужели
они его так прямо в кувшине и прислали, как самогон.., ой, о чем это я? Как
воду?
— Ну, не совсем, — поправился дядя Сагамор. — Видите ли, вы
готовите эту штуку сами. Они присылают порошок, не знаю, что уж они туда
намешивают, а вы дома сами его разводите. Может, от него сейчас слегка и
попахивает алкоголем, но пусть это вас не смущает. Просто у меня это нечем было
развести, кроме какой-то старой микстуры Бесси.
— Ну слыханное ли дело! — говорит тот, что с усиками. —
Слегка попахивает алкоголем. Кто бы мог подумать?
Золотозубый взял кувшин и сунул в него нос. Второй во все
глаза уставился на него, — Как же, учуешь тут что-нибудь при этакой-то вонище,
— проворчал золотозубый. — Но, клянусь дьяволом, мы знаем, что это за зелье.
— Говорю же вам, парни, обычное лекарство, — снова завел
свое дядя Сагамор. — Не стоит таскать его в отдел здравоохранения. Там вас
поднимут на смех.
— Кого надеешься обвести вокруг пальца? — спросил
золотозубый. — Но для пущей уверенности…
Он запрокинул кувшин, сделал здоровенный глоток и начал
отфыркиваться.
— Ну и как? — поинтересовался второй. Золотозубый выглядел
Слегка озадаченным.
— А черт его знает. Достаточно крепко для самогона, что да,
то да. Но какой-то чудной привкус. Ну-ка, а ты что скажешь?
Тот, что с усиками, вроде как заколебался малость.
— Ну ладно, в конце концов, он и сам это пил, — произнес он
наконец и бесстрашно припал к кувшину. Теперь они были озадачены на пару.
— Видите, — заявил дядя Сагамор. — Говорил я вам. Обычное
лекарство. Но вы, ребятки, возрастом не вышли его пить. Не хотите же,
вернувшись в город, носиться за девчонками, что два петушка.
Золотозубый все пребывал в нерешительности.
— Ты меня не надуешь, — сказал он. — Уж я-то распознаю
самогон, если его пробую. — Но, поразмыслив еще минуту, снова отпил из кувшина.
— Ну, не знаю, — протянул он. — Глупо выйдет, если мы отвезем его в отдел, а
там и впрямь окажется лекарство.
— Пора бы тебе уж поумнеть и не слушать россказни Сагамора
Нунана, — оборвал его тот, что с усиками. — Ну-ка, дай мне еще глотнуть.
Он тоже отпил, но так и не пришел ни к какому выводу.
— Что ж, забирайте на здоровье, коли уж вам так втемяшилось,
— пожал плечами дядя Сагамор. — Но вы, собственно, присаживайтесь. Отдохните
маленько. Спешить некуда.
— Нет, мы уж поедем, — возразили они разом. — Мы ведь только
за тем и приехали. Не хотелось бы, чтобы вы подцепили этот самый тиф.
Ну и повернулись уходить.
Дядя Сагамор с самым что ни на есть отсутствующим видом
поднял дробовик, положил на колени и проверил патроны, просто так, ради
интереса. Убедившись, что все в порядке, он принялся помахивать дулом из
стороны в сторону. Ну, знаете, как оно бывает, когда нечем руки занять. К примеру,
болтаешь себе по телефону, а сам чертишь ручкой какие-то каракули. Шерифовы
люди как-то странно покосились на дядю. Тот, что с усиками, нервно облизал
губы.
— Может, все же погодите малость? — снова предложил дядя
Сагамор. — Ни к чему спешить по самой жаре.
Они остановились.
— Ну.., мы.., вообще-то… — замямлил золотозубый.
— От этого-то и идут все нынешние беды, — убежденно
проговорил дядя Сагамор. — Людям просто некогда посидеть по-хорошему,
по-соседски. Налетят как тать в ночи, спасут от тифа, а потом, не успеешь их
как следует отблагодарить, а они уже унеслись спасать очередного
горемыку-налогоплательщика, будто за ними черти гонятся. Нет, надо уметь
расслабляться, проживешь дольше.
Шерифовы люди переглянулись, потом посмотрели на машину,
словно она вдруг оказалась далеко-далеко от них и они сомневались, доберутся ли
до нее по такому солнцепеку. Видать, решили, что лучше и не пробовать, и, не
отводя взгляда от дяди Сагамора и дула ружья, поплелись обратно на крыльцо.
— Ну, думаю я, не так уж мы и торопимся, — сказал
золотозубый.
— Вот и славненько, — просиял дядя Сагамор, вытаскивая из
кармана старую плитку жевательного табака. Отерев ее о штаны, чтобы стряхнуть
налипшие крошки, нитки и прочий мусор, он отхватил изрядный кусок и начал
лениво пожевывать. — Кстати, хочу представить вас моим родичам, — продолжил он.
— Это мой брат Сэм и его парнишка. Сэм занимается капиталовложениями в
Нью-Йорке. Сэм, поздоровайся с шерифовыми ребятами. Этот вот длинный, с куриным
салом в волосах — Бугер Ледбеттер, а второй, со смазливыми усиками, — Отис
Сирс.
— Здорово, — сказал папа.
— Здорово, — сказал Бугер.
