Во время нашей беседы рядом с нами затормозил еще один джип. Тонированные стекла опустились, и русоволосый мужчина обратился к Виктору:
– Витюха, ты?!
– О, привет, Игорек! Сколько лет, сколько зим! – обрадовался Виктор.
Знакомый Виктора вышел из машины. Он был высокий, симпатичный, лет тридцати – тридцати пяти. Они обнялись, похлопали друг друга по плечам: наверное, действительно давно не виделись. Потом Виктор мне сказал, что это был Малахов.
«Неужели тот самый Малахов, – подумал я, – который подозревался в убийстве певца Талькова и в интриге с эстрадной певицей Азизой? Наверное, он».
Они о чем-то говорили. Я расстался с ними и уехал.
Прошло время. Курганские больше меня не беспокоили. Я уже начал о них забывать, когда в ноябре снова позвонил Виктор и попросил проконсультировать по какому-то коммерческому контракту.
И другие злоключения курганских
Однажды в прессе и на телевидении, прошло сообщение, что на улице Алабяна, около магазина «Джип», что недалеко от метро «Сокол», убиты трое курганских: Пересадило, Суринов и Кузнецов, которые приехали в магазин на «БМВ-540». Пересадило и Суринов вошли в магазин, а Кузнецов остался ждать их в машине. Через несколько минут к «БМВ» подошли три кавказца, один из них вытащил револьвер и через боковое стекло трижды выстрелил в Кузнецова. Убедившись, что пули достигли цели, убийцы вошли в магазин, где расстреляли в упор Пересадило и Суринова. Покупатели и продавцы не пострадали. Преступники благополучно вышли, сели в припаркованный рядом «Мерседес-500» и скрылись в неизвестном направлении. Розыск убийц ничего не дал.
Следователи выдвигали несколько версий. Одни предполагали, что это месть воров в законе, которые вынесли приговор за убийство своих друзей Солоником, с которым Пересадило был тесно связан. Другие отрабатывали версию, что курганские поссорились накануне в одном из казино с кавказцами и те решили разобраться с ними. Как бы то ни было, а неприятности стали преследовать курганских одна за другой.
После отъезда Виктора я потерял связь с курганскими. Правда, однажды мне позвонил человек, назвался другом Виктора и сказал, что у того есть ко мне просьба. По всей видимости, звонок был из-за границы. Пропал Евгений Присыпкин. Я немного его знал, видел несколько раз. Тридцатилетний здоровяк, Присыпкин был не робкого десятка. Обстоятельствами его исчезновения Виктор и просил меня заняться.
Накануне своего исчезновения Присыпкин поставил свой «Мерседес» на одну из стоянок в Строгине и позвонил кому-то с мобильного телефона. Дальше след его терялся.
Я решил посетить два отделения милиции, которые обслуживали Строгино. В одном из них я нашел знакомого следователя и попросил его о помощи. Но следователь сказал, что сначала надо подать официальное заявление. Вскоре уголовное дело было возбуждено. Стали отрабатывать версии, кому мог звонить Евгений в последнее время. По распечатке телефонных разговоров, звонил он своей любовнице, к которой собирался зайти, но почему-то так и не явился. По версии милиции, возможно, в этом был замешан муж любовницы, который недавно вернулся из зоны, и тут могли быть личные счеты.
Вскоре труп Евгения был обнаружен на трассе Новорижского шоссе, и, как показало следствие, с ним расправилась враждующая группировка.
Время шло. В сентябре 1996 года в теленовостях я услышал, что на улице Твардовского в доме № 31 произошел мощный взрыв, превративший шахту лифта в груду развалин. Взрывной волной на первых этажах выбило окна и двери. Жильцы вызвали милицию, пожарных. На место происшествия приехали сотрудники милиции и спецслужб. На лестничной площадке первого этажа они нашли раненую женщину. У нее была закрытая черепно-мозговая травма и повреждены глаза. В лифте обнаружили останки мужчины. Взрывом его разорвало на куски. Погибшим был Александр Привалов, по документам – житель Архангельской области, который со своей подругой снимал в этом доме квартиру.
Расследованием этого дела, помимо прокуратуры, активно занялся антитеррористический центр ФСБ. Так началась разработка правоохранительных органов против курганской группировки. Но тогда я еще не мог знать, что буду искусственно притянут как свидетель по этому делу и что дальнейшие события в декабре того же года коснутся и меня.
Спустя несколько недель курганские снова меня потревожили. Опять попался Павел Зелянин, которого я освобождал из Центра международной торговли, и Эдик П. Они ехали ночью на своей машине по Мичуринскому проспекту. Неожиданно навстречу выскочил красный джип и перекрыл им дорогу. Павел и Эдик вышли из машины. Павел был с газовым пистолетом. Но в джипе оказались работники спецслужб. Завязалась потасовка. Ребят быстро скрутили и доставили в близлежащее отделение милиции в Крылатское. А на следующий день какие-то рабочие принесли в милицию найденный ими пистолет «смит-и-вессон», и сразу же подозрение пало на задержанных. Против них было возбуждено уголовное дело на предмет хранения оружия.
Я стал собирать материалы по этому делу. Никаких отпечатков пальцев на пистолете не могло быть. У Павла был только газовый пистолет, а тот, который рабочие нашли на следующий день, ему не принадлежал. Но следствие утверждало обратное, потому что на оружии были обнаружены отпечатки его пальцев. Я потом узнал, что Павла Зелянина избили в отделении милиции и просто вложили ему в руку пистолет, когда он лежал на полу со связанными руками. Такой прием достаточно популярен у многих работников милиции.
Вскоре Павла перевели из ИВС в Бутырскую тюрьму, а Эдика П. отпустили в связи с отсутствием обвинительных улик. Я чувствовал, что следствие готовит против Павла серьезные обвинения. Можно было догадываться, что к нему приходили сыщики и из других отделений, и с Петровки – всех их наверняка интересовала его причастность к курганской группировке. Над Зеляниным сгущались тучи. Я подготовил несколько жалоб о неправильном ведении следствия и направил их в Московскую прокуратуру.
Мне повезло. На одну из моих жалоб прокуратура города Москвы затребовала уголовное дело у следственного отдела ОВД «Крылатское» для проверки. К тому времени двухмесячный срок содержания под стражей Павла истек, и следователь не мог продлить его по той причине, что дело находилось в Московской городской прокуратуре. Поэтому я вправе был обжаловать действия следователя о несанкционированном нахождении под стражей Павла Зелянина, что я, собственно, и сделал.
Быстро написав жалобу в Тверской народный суд Москвы, я стал ждать. Через два дня было назначено судебное разбирательство. Городской суд затребовал дело у следователя, тот съездил в прокуратуру и забрал его.
Начался суд.
Я стал доказывать, что Павел Зелянин не имеет отношения к найденному оружию. Отпечатки пальцев обнаружены потому, что пистолет был насильно вложен ему в руки работниками милиции. Накануне дал показания главный свидетель – сотрудник милиции, участвовавший в стычке на дороге. Он подтвердил, что Павел держал в руках газовый пистолет. Также я сказал, что в настоящее время обвиняемый незаконно содержится под стражей, так как двухмесячный срок пребывания под стражей истек и не продлен прокурором.
