– Ну вот мы и встретились снова! Какие проблемы?
– Я по поводу клиента. – Я назвал фамилию Ильи.
– А-а, – усмехнулся муровец, – этого, которого мы задержали? Так Илья, – он достал из кармана листок бумаги, – написал, что никакого адвоката ему не нужно. – Мужчина протянул мне листок. Я быстро прочел заявление на имя одного из руководителей МУРа, что такой-то отказывается от защиты и готов дать чистосердечное признание. «Все, – подумал я, – они его сломали!»
– Но это же незаконно, – запротестовал я, – ему нужен адвокат! Я не знаю, кто написал эту бумагу!
– Послушайте, – проговорил оперативник, – если вы хотите жаловаться – пожалуйста, ради бога!
– Я пойду в прокуратуру!
– Это ваше право, – повторил оперативник, повернулся и пошел обратно.
Я понял, что доказывать что-то сейчас бесполезно. Другого выхода не было – нужно было ехать в прокуратуру города.
Тут же я направился в сторону Новокузнецкой, где находилась городская прокуратура. У меня уже был разработан план.
Я не верил в то, что заявление, которое показал мне оперативник, Илья написал добровольно. Кто станет отказываться от адвоката? Конечно, заявление было написано под каким-то воздействием.
Неожиданно я услышал, как кто-то в громкоговоритель произносит номер моей машины. Я притормозил у обочины. Рядом остановилась милицейская машина. Двое толстых гаишников подошли ко мне. Один из них представился и сказал:
– Будьте любезны, ваши документы!
Я протянул ему водительское удостоверение и техпаспорт. Гаишник взял документы и вернулся к милицейской машине. Там засветился экран маленького переносного компьютера.
– Уважаемый, ваша машина в розыске, – сказал гаишник, вернувшись. – Вам придется проехать с нами.
– Этого не может быть!
– Может, какое-то недоразумение. Но нам нужно все проверить.
– Хорошо. Куда мне ехать?
– Дайте, пожалуйста, ключи! – протянул руку гаишник. Я пересел с водительского сиденья на пассажирское, гаишник уселся за руль.
Вскоре машина остановилась у ближайшего отделения милиции. Там я пробыл около трех часов. Я полагал, что случилось недоразумение. Может быть, произошла какая-то ошибка. И тут мне в голову пришла мысль, что никакой ошибки нет. Это обыкновенная провокация. Муровцы специально дали машину в розыск, чтобы меня задержали. Но почему? Это же «чистая» машина, ее подарил Андрей Прохоров полгода назад. Он же не мог ездить на угнанной машине!
Вскоре меня пригласили в один из кабинетов. Там сидел следователь, который представился и сказал:
– Нужно допросить вас по поводу вашей машины.
– Здесь какое-то недоразумение, – начал я, – моя машина не может быть в розыске.
– Не она. Просто на вашу машину объявлен розыск по линии Главного управления уголовного розыска.
– Как это? – переспросил я.
– То есть разыскивается не ваша машина, а человек, который ездит на ней. В общем, я должен был вас допросить, но мне сказали, что вас допросят уже в Московской городской прокуратуре.
– Я что, арестован?
– Нет, что вы! – улыбнулся следователь. – Сейчас товарищи из МУРа приедут за вами.
Я заволновался. Достал мобильный телефон и набрал номер своего знакомого, с которым вместе учился, следователя ФСБ.
– Алло! – Я назвал себя. – Я в одном из отделений милиции. Меня вроде задержали.
– Одну минуточку, – ответил знакомый, – вам перезвонят.
Через несколько минут кто-то позвонил следователю по городскому телефону. Я услышал, что разговор идет обо мне.
– Почему я должен выполнять ваш приказ? – спрашивал следователь. – Я понимаю, кем вы работаете. Но мы немного из другой структуры, и я не знаю, с кем я говорю по телефону…
Наконец возмущенный следователь бросил:
– Не буду я с вами разговаривать!
Положив трубку, он обратился к мне:
– А у вас, оказывается, очень высокие покровители с Лубянки! – Он вышел из кабинета, вероятно, отправился кому-то звонить.
Через несколько минут появились улыбающиеся сотрудники МУРа, которые когда-то говорили со мной возле подъезда.
– А мы за вами! – сказали они. – Вас необходимо доставить в прокуратуру города. С вами там хотят побеседовать.
– Я что, задержан? – спросил я.
– Нет, что вы! – вежливо ответил муровец. – Это просто беседа по поводу машины, на которой вы ездили. Кстати, мы сейчас ее осмотрим.
– Минуточку, – остановил их я. – Я должен позвонить своему коллеге, адвокату.
– Зачем? – удивился оперативник.
– А как же вы будете осматривать машину? Вдруг что-нибудь подложите – оружие или наркотики?
– Ну что вы! Мы этим не балуемся. Нам интересно другое.
Оперативники ушли. Я остался дожидаться следователя. Выйти никуда не мог. И позвонить никому уже не мог – села батарейка у телефона. «Сейчас оперативники подкинут мне что-нибудь, оружие, наркотики, и – привет, я буду обвиняемым…»
Примерно через полчаса оперативники вернулись. По их виду я понял, что ничего интересующего их они в машине не нашли. Я вышел из отделения милиции и в сопровождении оперативников доехал до прокуратуры. Там, в одном из кабинетов, меня уже ждали двое незнакомых мужчин. Один из них был следователем, другой – заместителем начальника отдела. Муровцы вошли в кабинет вместе с мной.
– Мы хотим допросить вас по поводу машины, – сказал следователь. – Каким образом она попала к вам?
– Мне ее подарили, – ответил я.
– Кто?
– Андрей Прохоров.
– А как вы с ним познакомились?
– Он мой клиент, и этот факт является адвокатской тайной.
– Хорошо, – кивнул головой следователь. – А вы знаете помощника Прохорова Илью… – Он назвал фамилию.
– Да, знаю.
– Откуда вы его знаете?
– Он мой клиент.
– А что вы о нем можете сказать?
– Да ничего особенного…
Затем было названо еще несколько фамилий ребят, которые входили в группировку Прохорова. Позже я узнал, что это был формальный допрос – задается вопрос: знаете ли вы такого-то человека, допрашиваемый отвечает: да, знаю. И если человек дал показания, даже такие формальные, он уже не может быть адвокатом этих лиц. Следственные органы решили вывести меня из дела, чтобы в дальнейшем я им не мешал.
Когда процедура была закончена, один из оперативников вдруг спросил:
– Помните, недавно мы с вами разговаривали и предупреждали вас, чтобы вы не защищали этих отморозков?
